30 лет Ворошиловградской экспедиции на Памир

История развития альпинизма и скалолазания. Даты, события, люди.
Ответить
Аватара пользователя
Шева
Сообщения: 272
Зарегистрирован: 16 май 2013, 10:05
Откуда: Луганск
Контактная информация:

30 лет Ворошиловградской экспедиции на Памир

Сообщение Шева » 07 авг 2017, 10:35

В июле 2017 года был на своей родине в Волгоградской области. Племянник угостил рыбалкой. Прекрасная летняя вторая половина дня, знакомый еще с далекого детства пруд, современная удочка и уж очень хлипкая надувная лодка. Отправляясь на ней в маленькую заводь среди камышей, побоялся взять с собой видеокамеру. Рыбалка удалась: адреналинно поплавок уходит под воду, удачная подсечка, выгибается удилище (лет бы 50 назад я сказал «бамбуковое»), темная вода скрывает размеры добычи, но судя по натяжению лески и тяжести на рыболовной снасти чувствуется, что хороший карась на крючке. Отвел душу, натягал карасей кг 7–8. Даже вечером ел их в жареном виде. А что осталось в остатке от непревзойденного удовольствия? Только воспоминания, положенные вот на эти строки. Эх, ну почему я не взял в лодку видеокамеру? А лучше было поручить съемку племяннику, он был рядом на другой лодке.

Это все пришло мне на ум, когда друзья попросили опубликовать материалы о событиях 30 летней давности про нашу Памирскую экспедицию лета 1987 года. «У тебя же все ходы записаны». В начале своего увлечения горовосхождениями, я где-то прочитал, что альпинист проходит свой маршрут трижды. Первый раз при планировании восхождения. Второй — руками, ногами непосредственно на маршруте. Ну, а третий раз, вспоминая пройденное и рассматривая фото, слайды, видео, читая отчеты, дневники, отзывы. Вот достаю из хранилища. Предлагаю пройти маршруты на семитысячники СССР вместе с нами, как бы в третий раз. Извините за излишние подробности, писал дневник для себя, 30 лет назад. Шевченко Алексей.

1987 год июль–август Памир. Дневник Шевченко А.Г.

Первый раз в Азию летим через Москву. Собственно столицу и не видел, по Кольцу переехали с аэропорта в аэропорт. Полёт в Азию был не очень утомительным. Судя по невзрачному зданию аэровокзала, Ош — небольшой город. За советом обращаются все к Захарову, он уже здесь был с северодончанами, поэтому рассказывает, куда и на чем ехать. Оказывается, груз, высланный раньше, уже прибыл. Удачно. Организовали машину для доставки его на базу. С Женей Корнеевым занимались погрузкой, а потом сами отправились до места. Не выдержав соблазна, встали на рынке с автобуса, и сразу «бомбить китобы». Книг много — глаза разбегаются. Накупили книг и на главпочтамт, отправляем покупки домой, не таскать же их больше месяца. Переживаю: там, на базе, наверное, неотложные дела, все жужжат, а мы с Женей собой занимаемся. Но встречаем наших, оказывается все подались в город. Видим посланца нашей Фанской экспедиции Агафонова, его прислали для координации. Рассказывает последние фанские новости: о неважной погоде, о куче новоиспеченных перворазрядников. Собираемся на базе «Алай», добираться гораздо удобней, чем на базу Лучоб в Душанбе. Обсуждаем положение, непонятен наш ранний приезд в Ош, без фанского руководства — мы никто. Два дня ждём Краснощекова, отдыхаем, ходим в город, объедаемся фруктами-овощами. Рядом с базой на речке великолепная полоса отдыха, купаемся, играем в футбол — настоящий отпуск нормального человека. При игре в футбол эмоции захлестывают, доходит дело даже до драки. Встречал Краснощекова и Зомаревых с самолета, еле доволок огромный чемоданище с медикаментами. С появлением Ник. Алексеевича сразу все забегали, засуетились. Я побывал на погранзаставе, поговорил с майором Третьяковым по поводу пропусков в погранзону, пропуск-то у нас коллективный, а заезжать будем двумя партиями. Зомарев привёз оплаченный счёт на машину и вертолёт в адрес облспорткомитета, и мне надо (а почему мне?) было с утра в пятницу проталкивать его в жизнь. Тем не менее, утром я погнал на погранзаставу. Вечером препирались Краснощеков — я — Зомарев: почему это самое важное дело никем не делалось? В субботу походил по пустым коридорам спорткомитета, под трибунами стадиона. Краснощекову на базе случайно сказали, что нам надо обращаться в дирекцию МАЛа рядом со стадионом. Услуги МАЛа, оказывается, оплачиваются через Ошский облспорткомитет. К нашему счастью дирекция МАЛа работала в выходной день, и Краснощекову удалось договориться о транспорте. По вечерам на базе у нас процветал преферанс, у компании Волохатых серьезные ставки, играют на арбузы. В воскресенье ездили на межреспубликанский базар в Кара-Су, расположенный одновременно и в Узбекистане и в Киргизии. Вещей хороших полно — глаза разбегаются. На рынке увидели киоск с вывеской «Пиво», и никакой очереди. Пиво отпускают в бокалы, и никакой очереди. И это посреди лета! Фантастика. Сказка кончилась с первым глотком пенного напитка, пиво оказалось безалкогольным. Я и не знал, что бывает такое. Шалашный рассчитывался за карточный проигрыш 17 кг арбузов. Но арбузы 1 руб за кг были неважные, и Женя купил нам 17 шашлыков. Моросил дождь, мы сидели у мангала под тонким навесом, довольно шумно поедали жареную баранину и расхваливали Шалашного, особенно его карточное мастерство. С этого дня к Жене прицепилась кличка «Шашлычный». В понедельник с утра решаю вопрос с обратными билетами. Выполнить общее пожелание участников экспедиции возвращаться через пляжи Черного моря, как в 1985 году — не представляется возможным. В справочной Аэрофлота утверждают: самолета Симферополь — Ворошиловград, Сочи — Ворошиловград нет в расписании, хотя я твердо знаю, что есть. Приходится заказывать транзит через Ташкент на 15.08.87 утренним рейсом с Оша. Утром поехал в кассы, успел только заплатить аванс 1000 рублей, прибежал Игорек, наш нач.прод с известием: пришла машина и автобус, все погрузились и ждут меня. В спешке заказываем авиабилеты и на такси на базу. Для поездки под пик Ленина нам представили автобус «КАВЗ» — неплохой сервис. Ещё в городе закупили несколько ящиков помидор, огурцов, а я лично — два куска хозяйственного мыла, да в шашлычной стащил ложку. Шёл к автобусу и ныл: «Как мне стыдно». Едем полями. Утром, как следует, не поели, ищём придорожные варианты. Допытываемся у самого опытного, Захарова Вити: есть ли по дороге чайхана, столовая? Отвечает непонятно, упирая на то, что ехать надо без остановок. Сытый голодного не поймет. На ходу начинаем рвать руками хлеб и рубаем помидоры, съедаем палку сухой колбасы. На въезде в погранзону, 45 км от города, вышел со всеми пропусками на КПП, пропустили всех скопом. Машина поднимается на перевал, по дороге много бульдозеров, разгребают последствия селей. До нас были обильные дожди, вот и понаперло на дорожное полотно щебня, грязи. За перевалом дорога спускается среди увалов совершенно красной глины. Видно здесь после каждого дождичка дорога заваливается глиной. Встречаются юрты чабанов, у всех торчат телевизионные антенны. Поднимаемся на следующий перевал «30 лет КССР». Интересно, а как до 30-ти летия республики он назывался? Приезжаем в селение Сары-Таш, пока автобус заправляется, пошли к домикам глянуть на местную жизнь. Здесь все без условностей, киргизка, сняв годовалого дитя с горшка, моет его ледяной водой с реки, пацан отзывается «восторженным» криком. Дома из самана, длинные, там, наверное, всё — и жилая часть и хлев. Зовут ехать дальше, у шлагбаума погранзастава, отдаём пограничникам свои пропуска. Никто поголовно нас не проверяет, как стращал Захаров. Тем более с нами ехало двое не вписанных в бумаги харьковских ребят, Поляковский с товарищем лежат сзади на рюкзаках. (Харьковские альпинисты группы Леши Москальцова погибнут через месяц при восхождении на в. Клары Цеткин, их сметет снежно-ледовой лавиной, чудом выживет лишь наш земляк с Кадиевки Саша Коваль). Выезжаем в Алайскую долину, странно видеть столько ровной земли в горах, обделённой вниманием земледельцев. Суровый климат здесь, зато богатые пастбища собирают стада двух республик. Восточно-Памирский тракт на Хорог ушёл влево, ну, а мы вправо. Говорят этим путем можно доехать до Джиргиталя. А нам надо прямо до другого борта долины, но напрямик нет дороги. Мы вынуждены ехать на запад 60 км, затем по узкому мостику сворачиваем с асфальта через речку на проселочную дорогу поперек Алайской долины. Темнеет. Водитель не знает толком пути. Дороги хорошей нет, наверное, здесь ездят, как попало, долина ровная, лишь кое-где мелкие русла ручьев. Начали плутать. Проезжали в темноте мимо каких-то юрт, нас облаяли собаки, прыгали через ручьи. Вовочка Гордиенко местами бежал впереди автобуса и показывал дорогу. Пару раз чуть не перевернулись. Водитель жалуется на своё плохое зрение в темноте. Слава богу, в том же направлении шёл бензовоз, доставлял горючее вертолету, мы за ним пристроились и после ещё нескольких судорожных блужданий добрались до МАЛа, высота около 3600 м над уровнем моря. Дальше водитель отказался ехать, как мы его ни просили, хотя машина с нашим грузом прошла выше до Луковой поляны. Захаров утверждает: тут совсем не далеко идти, пешком минут 30. Единственная сложность — перейти речку. Из темноты появляется наш одесский друг Саша Пархоменко, работающий инструктором в МАЛе. Может он нам устроит ночлег? Оказывается, на территории лагеря нельзя находиться. Зато Саша помогает договориться с грузовиком, обслуживающим МАЛ. Водитель грузовика громко ругается с автобусником по поводу его нежелания проехать выше. Все это смахивает на дешёвый спектакль, цель которого — получения мзды за оставшийся отрезок пути. Мы намаялись в дороге, хотим спать, согласны на всё. Грузимся. Поехали. Ухабы, подъёмы, еле в кузове держимся. Интересно, как бы мы здесь шли в темноте? Да еще с ящиками помидор! Ночи бы не хватило. Странный человек — Витя Захаров. Наконец, после дикой тряски, прибыли на место базового лагеря. У кучи наших бочек, рюкзаков, ящиков стоят Андрейцо, Кузнецов, они ехали с грузовиком. Попросили водителя немного посветить нам фарами — поставить палатки на ночлег. Холодновато, с трудом нахожу свой рюкзак и утепляюсь. Кое-как устанавливаем палатки и засыпаем. Утром сумбурный подъём. Оглядываюсь, как-никак Луковая поляна, сколько о ней говорили, мечтали. Впервые услышал это название от ЗФ в 1978 году: «Ребята, в 1980 году Луковая поляна, мешок денег…». 9 лет назад мечтали о пике Ленина, и я в тот год еле упросил военкома забрать меня в армию осенью, чтобы летом 80-го попасть на Памир. С нашего лагеря пика не видно, какие-то предгорья кругом, позднее узнал, что пик Ленина хорошо просматривается с МАЛа. На поляне рядом стоят палатки других команд. Занялись хозяйственной деятельностью по оборудованию лагеря, ставим кухню, роем яму для отходов, организуем туалет. Я стал перебирать помидоры, при вчерашней тряске много их подавилось. После расселения я попал в теплую компанию в палатку с Корнеевым Женей и Денисовой Татьяной. Выравниваем вкривь и вкось в темноте поставленные палатки, обкапываем своё жилище канавкой. Дениска — молодец, достает полиэтиленовую пленку и накрывает всю палатку. Сколько раз потом это спасало наше жилище от потопа и снега. Волохатых призывает играть в футбол. Поляна с идеальным травяным покровом, только вот с наклоном. Первый раз в жизни играю в футбол на высоте 3800 м. Небольшое ускорение и затем, согнувшись в три погибели, ловишь судорожно воздух и никак не отдышишься. Страшно, что мяч улетит, вернее, укатится по наклонному полю. После одного своего удара бегу сломя голову за укатывающимся мячом, аж сердце зашлось, дыханье перехватило — задохнулся. Минут 15 возвращался несчастные 60–80 метров. Утешаемся мыслью — акклиматизация протекает бурно.

Большие неясности в экспедиционных делах. Вроде бы нужно делать акклиматизационные выходы, для этого раньше фанских ребят и приехали, но с другой стороны – нет ни одной бумажки, кроме писульки с КСП о разрешении организации базового лагеря и позволяющей начать спортивную деятельность экспедиции. Бурные дебаты в нашей палаточной столовой. Я поддерживаю половину, считающую, что нельзя ставить сбор под угрозу нелегальными выходами. Подначиваю Краснощекова: сколько недель он имеет 2-ую инструкторскую категорию, мол, и последних. Решаем всё-таки выйти на перевал Туристов, 4100 м.

Июльским утром двинулись туда. Идти недалеко. Тропа набитая, последний крутой подъём преодолеваем по очень мокрой сыпучей почве. Неакклиматизированные вылезли на перевал за 1час 20 минут. Полюбовались окружающими гребнями, склонами пика Ленина. Захаров показывает дальнейший путь и где обычно находятся промежуточные лагеря. Заспорили о дальнейших выходах, оказывается до первого лагеря 4200 надо идти по леднику целый день. Какой смысл? Если адаптацию к этой высоте можно и здесь получить. Заметил: я поддерживаю ту точку зрения, которая предполагает меньший объём работы. Возвращаемся в лагерь. Я бы не сказал, что этот выход доставил удовольствие. Как всегда моя акклиматизация происходит очень болезненно. В лагере процветает преферанс. Играют на будущие арбузы. Шалашному катастрофически не везет. Ему советуют обратиться к врачу. «Доктор, страшно не везет в карты!». Устраивается футбол в тяжёлых ботинках-вибрамах. Тут в кедах не побежишь, зато нагрузка страшеннейшая. Все хотят быть вратарями или стоящими защитниками. Краснощеков занят поисками вариантов, а мы расслабляемся: футбол, карты, книги, отличная погода. Ну чем не отдых? Но всё же чувствуется нервное напряжение, ребята волнуются: зачем из дома рано выехали, чтобы здесь сидеть? Фанская компания задерживается. Разыгрываю вслух ситуацию: если Загирняк не приедет, мало ли что с человеком может случиться. Все аж содрогнулись от такой перспективы – тогда сезон пропал. Подбрасываю в народ еще вопрос: «Что каждый скажет Загирняку, встретив его по возвращению в Ворошиловград». Ребята юмора не понимают. Краснощекову сказали какие-то «большие» альпинисты, что до 6000 м можно запросто ходить без всяких документов. На завтра назначается выход с заброской и организацией лагеря 4200.

16.07.87. Вышли не спеша после завтрака. Е.Корнеев отдал во временное пользование свой рюкзак, я загрузил его личными вещами и полученной раскладкой. Погода хорошая. До перевала привычный путь, затем вниз и траверсом по натоптанной тропе вправо. Спускаемся к речке, Захаров предупреждал, что переправа может оказаться проблематичной. Обошлось без трудностей. Переваливаем через морену, и мы на леднике. Он представляет ровную заснеженную поверхность с небольшим уклоном, ширина ледника 1–1,5 км. Идти очень тяжело, ноги пудовые, рюкзак сгибает, дорога без конца, нещадно палит солнце. Часто встречаются закрытые масками люди, бодро спешащие вниз, на нас тоже марлевые повязки — солнце здесь жестокое. Идём уже несколько часов, а конца не видно, плетусь в последних. Это не альпинизм, а пытка какая-то. Наконец наши впереди расположились на отдых прямо на снегу, подхожу и валюсь. Перекус. Волохатых говорит, что сейчас должна вернуться Дениска, она почему-то прошла дальше. С вялым удивлением наблюдаю, как парни с аппетитом рубают колбасу, консервы — у меня отвращение к пище. Со словами: «Гады вы все!» — подходит возмущенная Таня Денисова — «Почему мне не сказали о привале?». Агафонов в ответ: «А я знаю, чего ты мимо прошла и не остановилась?». Все смеются, мол, доходилась Дениска, своих не узнает. Надо двигаться дальше. «Эх, если бы так хотелось, как не хочется!» — вспомнились слова Вити Петренко. Что же будет выше, если я ниже 4200 иду чуть живой? Ещё через пару часов движения по раскаленной сковородке ледника вижу на морене суетящихся людей, это наши ставят лагерь 4200. Где найти силы для преодоления последнего взлета? Кажется, и зубами цепляюсь за камни морены, с трудом выползаю на площадку. На переход от базового лагеря ушло у меня 6,5 часов крайнего напряжения сил. (Через неделю этот же путь с грузом буду проходить за 2 часа играючи). Дают чаю с термоса. Плохо, что сам не имею термоса. Отдышался, принимаю участие в обустройстве лагеря, болит голова, через силу заставляю себя что-нибудь съесть. Пытаюсь жить активно и меньше лежать без движения. Мой небольшой личный опыт высотника говорит, что надо меньше быть в себе — загнёшься. А состояние организма в малокислородной среде — тошнота, головная боль, слабость. Все 17 человек забираются в «Зиму». Чем заняться? Преферанс. Почему-то многим, особенно Волохатых, кажется, что наша игра в карты мешает спать. Мол, все устали после перехода — надо пораньше лечь спать. Сон при акклиматизации не поможет, особенно мне, но приходится считаться с большинством. Ночью карточные кошмары: мы лежим в «Зиме» по кругу ногами к центру, и вот идут «распасы» по кругу, а у меня на руках туз в виде горной лыжи и я безуспешно пытаюсь спрятать его под собой. Голова болит невыносимо, выползаю ночью наружу, делаю то, чем спасался первые ночи на Луковой поляне от головной боли, интенсивную разминку: машу ногами, руками, наклоны туловищем, приседания, разгоняю кровь. Очень боюсь: кто увидит — что подумает. Голову отпускает. Засыпаю. Через два часа все повторяется. Под утро Дениска сжалилась, дала мне «колеса», так мы называем таблетки.

17.07.87. Что-то завтракаем, собираемся вниз, народ оставляет свои вещи. Я не решаюсь, не нравится всё это, и сам я не нравлюсь, может мне и не придется больше подниматься. Пошли вниз, орлы взяли непосильный для меня темп, хотя дорога простейшая, да ещё вниз. Постепенно оказываюсь в хвосте, не обгоняют меня лишь Иванов и Гордиенко, специально плетутся за мной. Предлагают забрать мой рюкзак, да он мне не мешает. Всё! Ледник закончился. Переваливаем через морену. Оказываемся немного ниже, чем переправа через речку. Сверху с траверса машут нам руками — мол, надо вернуться назад. Но мы находим свой переход через реку по громадному ледово-снежному мосту. К перевалу поднимаемся не по натоптанному серпантину, а по красной сыпухе, отнявшей у меня последние силы. Дальнейший подъём на перевал Турист — непосильная работа. Отдаю ребятам свой полупустой рюкзак, Толик и Вовочка тянут его по очереди. Сам двигаюсь неизвестно на чём, вверх тащит лишь одна мысль: ведь иначе этим ребятам придется волочь и меня, а им тоже сейчас не сладко, при акклиматизации мы находились в равных условиях. Меня почему-то считают сильным высотником, это когда я на Корженеву в 1984 году бодрее всех «забежал». Отдыхаем на перевале. Ну, а вниз уж как-нибудь сам с рюкзаком. Спускаемся до травки, отпускаю ребят, что тут осталось до лагеря. Они резво убегают. На ходу щиплю стручки дикого лука и запиваю луковое жжение водой с горных ручьев. В лагере меня встречает встревоженный доктор, Володя Зомарев, уже наговорили ему про меня разных ужасов. Фанских ребят до сих пор нет. Не очень огорчился этому. Вечером опять разговоры о выходах, об акклиматизации. Вот чего мне не хочется, так это куда-то выходить, сидеть бы в лагере, да в карты играть. После ужина привычный преферанс, на каждый звук подъезжающей машины выскакиваем из нашей кают-компании, ждём фанских ребят. Тем более Волохатых сказал, что ему снился приезд Загирняка. Вносит оживление в карточную атмосферу Евгений Корнеев. «Ребята, у меня тодос!». И показывает карты. Волохатых предлагает ему зайти. «Да что тут ходить! Все же понятно». Волохатых: «Ты ходи!». И Женя в пылу уверенности, имея на руках весь старший козырь, заходит с мелкой карты. Видно помутнение нашло. Ну, рев был знатный. И все-таки фанская команда не дала закончить карточную партию, уже почти ночью приехали. Радость встречи. Помогаем им ставить палатки. Мне привезли спальник, жилет, теперь у меня почти двойной пуховый комплект.

18.07.87. На другой день обустраиваем лагерь, согласно вновь прибывшим. Я занимался установкой флага. Заседал тренерский совет, решили дальше работать двумя группами. Волохатых выразил сомнение по поводу меня из-за слабого первого выхода. Я с радостью согласился перейти в группу Корнеева Валерки, т. е. получил еще один день отдыха. Группа Волохатых в 16 часов вышла наверх, Корнеев своих погнал для разминки на перевал Турист, я отказался — лучше в футбол с пацанами поиграть. Зашиваю в маске отверстие для рта, вырезанное по совету Цымбала для удобства дыхания. Дышать всё равно было трудно, а губы сильно пожег. Через каждый час прошу у Людмилы Краснощековой крем умягчающий, который хоть как-то уменьшает мои мучения. У Волохатых лучшая конструкция маски: вшил в маску полушарие (с отверстием) от женского бюстгальтера.

19.07.87. После сытного завтрака, а питание в базовом лагере организовано очень хорошо, три поварихи — Зомарева, Краснощекова, Вайвалова стараются вовсю. Вышла и наша группа наверх. Путь знакомый. На леднике можно и осмотреться, ведь первый раз шёл здесь как в тумане. Уцепился за Корнеевым, растянулись по леднику. Корнеев, Мельник и я без больших проблем за 3,5 часа дотянули груз до 4200. Но голова всё-таки дает о себе знать. Разрыв и в этой группе между людьми измеряется часами. Печёт солнце, никуда не спрячешься. Палатка «Зима» совершенно прозрачна для солнечных лучей. Аппетита нет, всё засовываю в рот с большим трудом. Кто дремлет, мы собрали компанию в преферанс, одновременно пытаемся загорать, но порывами налетает ледяной ветерок, здорово не разденешься. Голова побаливает. Классный образец коллективной акклиматизации показывает Загирняк — читает вслух «Золотого телёнка». До самой темноты в верховьях ледника Ленина раздавались взрывы мощного коллективного хохота. И трудно было поверить, что каждый смеющийся переживал острейшие неудобства акклиматизации — тошноту, головную боль и т. д. Ночью начинается снегопад и приходится часто бить по скатам «Зимы», чтобы сбить снег.

20.07.87. Утром местность изменилась — всё покрыто свежим снегом. Намеченный по плану утренний выход пришлось отложить на позже. Вверх двинулись после обеда. Идёт резкий набор высоты. Прёмся по крутому снежному кулуару, тропа скрыта свежим снегом, где конкретно надо идти — никто не знает. Головинский, Мельник и я далеко вырвались вперед, Серега мощно молотит ступени, не догонишь его для смены, но он в ней и не нуждается. Не нравится мне этот подъём. Кругом в кулуаре следы лавинок, кулуар сужается, по-видимому, в горловине чуть выше нас должен быть поворот влево за скальную стену. Работаем в позе высотника. Вдруг почувствовал опасность. Поднимаю резко голову — по кулуару, набирая скорость, несётся все увеличивающаяся лавина. Серега, молча, улепётывает от неё на стену кулуара, Миша отдыхает, нагнув голову. Кричу ему: «Лавина!», изо всех сил пытаюсь уйти от несущегося снега в сторону, одновременно ору вниз поднимающимся ребятам. Увернулся, Головинский и Мельник тоже, гляжу, мужики внизу разбегаются в разные стороны как зайцы. Один лишь заметался, а потом обреченно застыл, понял, что не уйдёшь и стоя ожидал приближения лавины. К счастью она уже погасила скорость и лишь немного протащила Загирняка, это оказался он. По-моему, мы слишком углубились в этот кулуар, ищу путь налево. Скалы присыпаны снегом, лазанье не очень приятное. Уже почти достиг перегиба, как снизу закричали о возвращении, наша команда, следуя за Гриценко, не снижая скорости, со снега выперлась на скальную стену. Всем надо идти в одном месте. С большим трудом сползаю обратно в кулуар и присоединяюсь к скалолазам. Наше лазанье обалдело наблюдают идущие сзади тальятинцы, кстати, правильно идущие по тропе. «Во ворошиловградцы сильные ребята, шли споро по снегу, а затем, не снижая скорости, по отвесной стене и дальше посандалили!». Несмотря на мои опасенья, в скалах нашёлся удобный проход, правда, несколько метров пришлось покорячиться. Вылезаем на гребень, гляжу вниз, да — а, меня отвернули в 30 м от тропы. Затратили лишний час работы, зато по скалам полазили, а то снег и снег. Движемся по широкому заснеженному гребню, маршрут увалами, горбами. Есть короткие участки по 60 — 80 м довольно крутого снега, интересно здесь будет спускаться. За каждым подъёмом ожидаем увидеть лагерь 5200, а там следующий увал. Эти горбы доконают совсем, пару человек наших идут впереди, остальные отстали, пхаюсь один. Погода на все 100. Дает о себе знать рюкзак. Прилечь бы. Вдруг вижу, навстречу быстро движется группа Волохатых, сразу же принял непроизвольно бодрый вид, зашагал лёгким пружинистым шагом, почти бегом. Приветственные возгласы типа: «Силён мужик, вырвался вперед, рысачит с рюкзаком, высота ему нипочем!». У ребят изможденные лица, жалуются на сильную головную боль, особенно Кузнецов и Цымбал. Захаров, добрая душа, отсыпал мне целую горсть сухофруктов. Прекрасное угощенье на высоте. Мы дефицит страшный с этой сушкой сделали, лосося проклятого набрали полно, кто-то его деликатесом называет, а обыкновенных сушёных яблок нет. Происходит диалог: " Далеко ли ещё до бивуака? — Совсем рядом». Весь склон просматривается — никаких палаток нет. Прощаемся, ребята торопятся попасть сегодня в базовый лагерь. Зарюкзачился, тропа ровная, набитая с небольшим подъёмом, кругом сплошная белизна, глазу уцепиться негде. Через 15 минут увидел разноцветье палаток лагеря 5200. Наша «Зима», высотные палатки и чужие ярко-красные «дракончики». С наших пришел сюда третьим, затратил на 1 км высоты 3 часа. Готовим чай, постепенно подходят остальные. Мой организм опять чувствует остро высоту. Прямо над палатками крутой снежный склон, по нему дыбится прямо в небо тропа. Неужели и нам туда идти? Какой-то человек быстро поднимается по тропе, а затем вниз. Оказывается — активно акклиматизируется. Бывают же стальные люди. Тут по бивуаку, как вареный, передвигаешься. Расселяемся. Костромитинов, Мельник, Бурлака и я забираемся в высотную палатку, остальные в «Зиме». У нас преферанс, а в большой палатке Загирняк достаёт нержавеющего «Золотого теленка» и опять до темноты над ледниками пика Ленина мощные взрывы хохота. «Пилите гирю, Шура, она ведь золотая!». Молодец М.В., лучше отвлечься от нехорошего состояния организма. Костромитинов всё время в работе, назначает дежурных, следит за меню, раскидывает груз, ведёт учёт. Вечерняя трапеза, с большим усилием пытаюсь хоть что-то закинуть в рот. Ночь проходит беспокойно. Бурлака предъявлял претензии потом, мол, я своим постоянным кручением не давал ему спать. Ночевали мы на льду, но было не холодно.

21.07.87. Утром готовимся к выходу, завтрак с тем же успехом, но многие рубают с аппетитом. Выход. Сразу тяжёлая работа на крутяке, очень трудно включиться в работу. Ползём собранно. Руки почти кладёшь на пятки впереди идущего — так круто. Подошли к пещере, низкий вход, говорят на всякий пожарный — вдруг непогода. Делаем зигзаг вправо и вверх. Немного выполаживается. Дает о себе знать солнце. Крутые подъёмы перемеживаются с пологими участками. Движемся сильным траверсом влево — опасное место. Над нами «метла» с массами снега, под нами снежно-ледовые разломы, сбросы. Поневоле ускоришь шаг. Выходим на широкое снежное поле, хотя снег здесь везде, скал совсем нет. Называется это — полка. Морально, да и физически готов прийти на бивуак 6100, но еще минут 30 двигаемся по этому полю-полке с небольшим набором высоты. Видно уже какое-то снежное возвышение, потом выяснили — иглу. И около него палатки. Лагерь 6100. Сбросили рюкзаки. Через несколько секунд — карты подняты, делаются ставки, буквально через минуту после прихода на 6100 я остаюсь без двух на семерной игре. Участвуют Корнеев Валерка, Савостиков, я и еще кто-то. Костромитинов занимается укладкой принесённых продуктов нами и группой Волохатых. Постепенно собирается наша группа, опять разрыв между участниками на переходе 5200 — 6100 порядочный. Голова разламывается от боли, но мы продолжаем свой преферанс. Для адаптации здесь надо побыть подольше, но Корнеев В.Н. и Загирняк командуют: «Вниз!». А ведь не подошли еще Осьмак и Крюков. При спуске у опасного траверса встречаем отставших. Головинский и Костромитинов забирают у них груз и поднимаются обратно. Я бы так уже не смог. Сил, кажется, осталось лишь на спуск. А он по этим снежным крутякам не очень приятное дело. Особенно под «метлой» и последний крутой склон ниже пещеры. Ну, кое-как спустились до палаток 5200. Солнце палит нещадно, никуда не укроешься. В высотной — духота, а «Зима» для солнца прозрачная. Очень хочется лечь, спрятаться от жгучего солнца, от этой проклятой головной боли. Делаю на лыжных палках подобие навеса из анораки. Поизображали отдых и вниз. Увидели теперь правильную тропу, она технически намного проще нашего скалолазного варианта при подъёме. Без приключений добрались до 4200. Передохнули у «Зимы» своей и по леднику вниз. Вспомнился разговор сутки назад, когда только выползли снизу на 4200. Осьмак и Гриценко: «Можно мы после 5200 останемся на 4200 без спуска в базовый лагерь, чтобы опять по леднику через пару дней не подниматься?». Тогда, после первого тяжёлого перехода, они искренно верили, что им захочется быть на высоте лишние два дня. Сейчас все помыслы вниз к траве, подальше от снега, жгучего солнца. Спускаемся. Снег на леднике раскис, журчат ручьи. Приходится прыгать. Перевалил морену. Спускаюсь к реке. Да…а! Не струйки воды, перешагиваемые нами утром, теперь это хороший поток. Находим с Корнеевым В. возможный вариант перепрыгивания. Опираясь на лыжные палки, попадая ногами на крошечные пятачки камней среди клокочущей воды, в три прыжка переправляемся. Такие кульбиты с рюкзаком за спиной — щекочущий нервы риск. Аж какой-то бодрящий озноб ощутил в теле. Интересно. Знакомый траверс и подъём на перевал. А дальше желанная зелень, вкуснейший дикий лук, запиваемый горной водой. Перед последним спуском к лагерю собираемся все, лежа на травке, затем стройной колонной спускаемся на базу.

22–23.07.87. Два дня отдыха и подготовки к выходу. Период акклиматизационных выходов окончен. Теперь вверх-вверх до вершины. Группа Волохатых выступила на восхождение.

24.07.87. После завтрака наша группа тоже выходит наверх. Погода неустойчивая, который раз движемся по леднику Ленина. Акклиматизация позволяет идти в хорошем темпе. До обеденного жаркого солнца доходим до 4200. Опять у меня проблемы с едой. Прошу выделить мне банку сгущенного молока, на колбасу и консервы глядеть не могу, но получаю отказ. Помучились на 4200 под жгучим солнцем, жалко порывы ледяного ветра загорать не дают, лишь Гриценко умудряется оголить свой торс. Двигаемся на 5200. Теперь-то мы знаем дорогу и вовремя сворачиваем влево и по скалкам, снегу, сыпухе выходим на гребень скал Липкина. Ну, а дальше увалами тропа набитая. Прибываем на 5200. Постоянно держим связь с Волохатых, они двигаются к высоте 6400. Мы готовим ужин. Наш главный распорядитель Костромитинов назначает дежурными Корнеева В.Н. и Загирняка. Боссы суетятся с продуктами, примусом, помогаем им. Читаем «Золотого теленка». Костромитинов опять занимается учётом, распределением — достается парню, но лямку тянет исправно и безропотно. Спим в том же составе в высотной палатке. Повалил снег, вынуждены периодически стряхивать пологи палатки, чтобы не завалило.

25.07.87. Утром, к тайной радости для меня, не удалось выйти вверх. Падает снег, видимости нет. По связи узнаем: наши наверху сидят на 6400, очень сильный ветер, холодно, метет. Играем в карты, читаем «Теленка», готовим из порошка и молока великолепный омлет. Так провели весь день на 5200.

26.07.87. Погода вроде наладилась, но большого желанья лезть на лавиноопасный склон нет. Другие команды на бивуаке тоже мнутся, никому не хочется первым топтать ступени в свежем снегу. Тактика выжидания. Все же пошли мы не первыми. После дня безделья очень тяжело на крутяке. По связи узнаём: наши вышли на штурм пика, но погода сложная. Выпираемся под пещеру, вдруг по связи получаем распоряжение уполномоченного района Шапошникова спускаться вниз из-за лавинной опасности и ухудшения погоды. После переговоров Волохатых всё же разрешили двигаться дальше по гребню к вершине, а всем группам ниже полки 6100 — вниз. Но этот приказ пришлось выполнить только нам, т. к. другие группы официальной радиосвязи не имеют и лезут вверх. Загирняк рвёт и мечет: какие мы бедные и несчастные, зачем только мы имеем эти рации и т. д. В общем, разворачиваемся и спускаемся к палаткам 5200. Продолжает сыпать снег понемногу. Волохатых передает: на гребне сложные метеоусловия, глубокий снег, двигаться трудно, да и плохо видно куда, метёт. Сидим на 5200, ежечасно поддерживаем связь со штурмовой группой. Наконец сказали по рации: видимости совсем не стало, вымотались, решили спускаться. Наше руководство большую часть группы решает отпустить в лагерь, а несколько человек Корнеев В.Н., Костромитинов, Савостиков и я остаются еще на 5200 для подстраховки Волохатых. Режемся в преферанс, Савостиков залетает уже второй раз на мизере с хорошим «паровозом». Наконец получаем сообщение, что наши благополучно спустились до палаток 6400, там остаются Волохатых, Цымбал с вымотанным Краснощековым, остальные идут вниз до 6100. Быстро собираемся и вниз. Видимости нет абсолютно. Молоко. Следы ребят засыпало. Идём напропалую, проваливаемся в снег чуть ли не по пояс. Особенно тяжело, где нога пробивает корку старого снега. Очень боимся сбиться с направления и выйти на сбросы, на карнизы. Такой альпинизм мне совсем не нравится, а надо же двигаться быстрее, дело-то к вечеру, до лагеря шагать и шагать. Движемся цепью. Единственный ориентир в этом молоке, который я ожидаю встретить — кусок скалы, на который мы выперлись в первый раз. Скатываемся со снежных крутяков не без робости — перспектива то не просматривается. Наконец-то видим скалу, ну, а дальнейшие опорные ориентиры уже есть. Сваливаем вниз по кулуару. Отстаю от ребят. На 4200 не задерживаемся, на леднике тоже видимости никакой, бортов не видно, идем диким зигзагом от края до края. Никак не поймём: справа или слева надо двигаться от потока воды по леднику? Перебираться через поток по снежным мостикам страшновато. Опасаемся пробежать поворот со льда на морену. Ребята ориентируются на какие-то банки на приметном камне. Я уже шестой раз здесь иду и этого камня не видел. Напротив, говорю о большом камне в сужении ледника, вот после него, и подниматься надо на морену. Шли долго и боялись, каждый вспоминал ориентиры. Но всё обошлось. Карабкаемся на перевал Турист, а дальше вниз-вниз в лагерь. Очень хочется борща. Луковая поляна вся покрыта снегом, не верится, что несколько дней назад здесь на зеленой травке играли в футбол.

27.07.87. На следующий день погода, как в насмешку над нами, великолепная. К обеду приходят наши «штурмовики», против ожидания, как-никак две ночевки на 6400 в скверную погоду, неплохо выглядят. Под вечер появляются Цымбал, Волохатых, Краснощеков. Ну вот — все наши сборы в сборе. На тренерском совете решаем отодвинуть на несколько дней возвращение домой, т. к. из-за погодной неувязки на Ленина под пик Коммунизма летим чуть позже, но главное нам не гарантируют обратный вертолёт на наш срок. Бурные дебаты. Мало кто хочет задерживаться на Памире, у людей сложности с работой, с семьей. Парадокс: мы, альпинисты, прибыли на Памир с целью восхождения на высочайшие вершины СССР и теперь нас Корнеев Валерка уговаривает идти на гору. Мне самому очень не хочется переносить время отлёта, т. к. запланировал на несколько дней съездить на родину, повидать родителей, Кирилла забрать. И так получается, что эта поездка в Елань стала самой светлой мечтой лета. Да и не верится в возможность покорения пика Коммунизма. Тут на Ленина не всё ладится, а там будет ещё сложнее. Хуже, что я заявлен на пик Коммунизма в команду на первенство УССР. Принял соломоново решение: на Москвина лечу, но билет переоформлять на 18.08. не буду с Оша, как-нибудь одному удастся вырваться раньше всех с поляны Москвина.

28.07.87. Утром выходим наверх. Погода отличная. Дорога до оскомины привычная. На 4200 Загирняк засекает время, потраченное каждым от базового лагеря, мне он, шутя, делает внушение, что я затратил на 15 минут больше отведенных двух часов на переход. Я и не торопился, часов-то на руке нет. Мои электронно-механические сломались. Долго на 4200 не рассиживаемся, всё внутри нацелено вверх-вверх. Загирняк громогласно заявляет, что на переход до 5200 он дает каждому два часа. Двинулись. Дорога набитая. Аж не верится, что плутали здесь в молоке три дня назад. Без усилий справился с переходом за 1 час 50 минут. Расположились в лагере 5200, готовим обед, по тактическому плану у нас ночёвка здесь. Посматриваем наверх. А может, пойдем сегодня до 6100? Светлого времени хватит. Загирняк колеблется. По указанию уполномоченного района участок 5200–6100 из-за лавиноопасности проходить только утром. Но другие группы ходят здесь, когда хотят. Ладно! Идём. Двинулись на крутяк. Гораздо легче, чем утром неразмятыми. При подходе к опасному траверсу под «метлой» налетела пурга. Сильный ветер, снегом сечет лицо. Промахнулся с обувью. Пожалел валенки, чтобы пока не мокли от снега, несу их сверху рюкзака, а сам иду в вибраме. Очень тяжело двигаться, быстро заметает следы впереди идущего, проваливаюсь в снег. Рюкзак тянет. А еще место такое — не передохнешь, наоборот надо быстрее проскакивать. С этим опасным подъёмом и метель кончилась так же резко, как и налетела. Плетусь последним, совсем силы кончились, выползаю на полку, стоят чьи-то палатки, прошусь немного передохнуть около них. Извиняются, что не могут напоить меня чаем. Да ладно. Мне бы немного полежать. Как же одолеть последние несколько сот метров почти горизонтальной тропы. Двигаюсь по 10 м и падаю в снег, вымотался окончательно. Уже по темноте приползаю на 6100. Слышу чей-то удивленный возглас: «Гля, Леха только пришёл, а я думал, что все уже здесь». Ну вот, где-нибудь в снегу окочурился — никто не схватился бы. Ужин. Костромитинов, Мельник изъявили желание ночевать в иглу. Кстати и здесь на всякий случай была вырыта пещера.

29.07.87. Утром в иглу готовил завтрак на примусах — очень утомительное занятие, пока растопишь воду, пока вскипятишь. От стен, пола, потолка жилища веет холодом, оно, кстати, внутри очень хорошо оборудовано. В снегу выполнены полки, ниши для продуктов, площадка для сна — лежанка расположена выше низкого входа, чтобы не скапливался во время сна углекислый газ. Позавтракали, опять открывались консервы с лососем и опять мало кто их ел. Хорошо идёт консервированная ветчина. Аппетитом по-прежнему хвалиться не могу. Мельник жалуется на боли в боку, говорит печень, отказывается идти дальше. Остальные после завтрака выходят с бивуака и вытягиваются по тропе. Она сначала идет почти по ровному 200–300 м, затем вправо и вверх подъём постоянной крутизны около 30 градусов. Наметили сегодня переход сделать выше лагеря 6400. Прибавляем темп. Вдруг великолепно шедший одним из первых Агафонов останавливается, заявляет о плохом самочувствии и решает спускаться. Странно. Вроде в отличной форме парень. Неужели действительно не может? Ведь высотные восхождения сплошь наполнены отрицательными эмоциями. Наша вытянутая на подъёме колонна уменьшилась на одного человека. Склон очень длинный. Во мне заиграл живчик, рванул и легко с конца колонны промолотил почти к самой голове. Загирняк только головой покрутил и промычал что-то. Лезем вверх уже несколько часов, а конца склона и не видно. Подъём выматывает. Наконец-то выпираемся к месту, наподобие гребня, выходы скал, снег на них сдут ветром. Глаза постоянно шарят в поисках палаток. Скребутся по выглядывающим из снега камням кошки. А бивуака 6400 нет и нет, дойти бы засветло до палаток. Никто не думал, что на переход 6100 — 6400 уйдёт почти весь световой день. Вчера таким же темпом одолели по высоте 2,5 км, т. е. получается в 8 раз больше, что-то тут с высотами напутано. Мой утренний запал давно кончился и подхожу к лагерю 6400 уже не в головной группе. Размещаемся на высоте 6400. До сих пор нет Дулепова, несколько раз выхожу на край площадки и кричу в сгущающиеся сумерки. Женя мог просто заблудиться. А вот выйти к нему навстречу не было сил. А Загирняк взял и пошёл вниз за Женей, через час вернулся с его рюкзаком, сам Дулепов еле плелся сзади. Как оказалось, Женя, вымотанный, просто лежал на маленькой площадке в начале гребня. Если бы не М.В., то он сам бы не выбрался к лагерю. А холодная ночёвка на высоте под 6400 ничего хорошего Дулепову бы не сулила. (Вспоминая этот поступок Загирняка уже через десятилетия, получил подтверждение у альпинистов, знавших Загирняка, что это характерно для М.В. — в критических ситуациях брать инициативу в руки и решать проблему, а в обычной обстановке на восхождении он держится на вторых ролях). Вот незадача — одна высотная палатка, оставленная группой Волохатых, полностью забита снегом и льдом, наверное, вход был плохо закрыт. С трудом отдираем примерзший лед, вычищали палатку часа два, но так до конца и не освободили от снега и льда. Спать в ней не удастся, оборудовали под кухню. Лежим в палатках, в замерзшей высотке Костромитинов готовит ужин. Погода пока не подарок. Неужели и нам не повезет? Очень хочется пить — прямо умираю от жажды. Одеваю свои валенки с кошками и с большим трудом втискиваюсь к Лехе Костромитинову, от двух работающих примусов палатка потихоньку оттаивает. Осторожно ложусь рядом и выпрашиваю у Лехи несколько глотков компота. Прямо чувствую, как оживает мой организм, и надо же было соблазниться несколькими ягодками с компота. Только я их проглотил, как резко подкатила тошнота к горлу, до сих пор поражаюсь, как мне удалось выскочить кошками вперёд, не уронив ни одного примуса, с узкой палатки, куда с трудом протиснулся головой вперед. В общем, вывернуло меня, но уже так сказать на улице. Судорожно хватаю морозный воздух ртом. Немножко полегчало. Ложимся спать в двух палатках. Загирняк как молитву повторяет: «Хотя бы нам с погодой повезло». А пока у нас на гребне сильный ветер треплет палатки. Пытаемся заснуть, временами получается. Ночью завалило стойку палатки. Корнеев В.Н. говорит: «Надо вылезать наружу и поднимать палатку». Я вылез со спальника, надел валенки и полез наружу, даже мысли не возникло: «А почему именно я должен выходить в ледяной холод?». А стужа действительно знатная. Мороз и сильный ветер. Буквально через несколько секунд руки закоченели, вернулся к входу, сунул руки в палатку, там Головинский сразу сообразил и при свете фонарика насунул на них шерстяные рукавицы. В рукавицах, шатаясь от ураганного ветра, мне с большим трудом удалось поставить и закрепить стойку палатки. Окончательно замерзший, влезаю в спасительное тепло высотки. Да-а! Погодка — не фонтан. Опять забываемся коротким сном. В сонном мозгу бродит вялый вопрос: «А кто же ранним утром будет проверять погоду? Это же с палатки надо вылезать».

30.07.87. Поднимает всех Загирняк. Громко сообщая о хорошем состоянии погоды. Начинается одевание в страшной тесноте палатки, пакуюсь в пуховые штаны, жилет, пуховку. Вылезаю наружу. Светает. Сильный мороз и ветер, но небо чистое. Хватило ума на выход пуховку спрятать в рюкзак, а поверх жилета надеть ветрозащитный анорак. Что-то завтракали. Ну, какая еда? Чай — бутерброды. За пазуху сунул свою фляжку неразлучницу солдатскую. У умных людей на этот случай термоса имеются. Тронулись. Гребень широкий, пологий, даже не гребень — поля. Наст жёсткий, идти не тяжело. Группа Волохатых, по их словам, бороздили здесь снежные просторы буквально по пояс в снегу. У нас его или сдуло или утрамбовало ветром, морозом. Ветер очень жгучий, морозный, дует строго в правое ухо, двигаться приходится влево полубоком. Лицо вдобавок защищено марлевой повязкой, так что терпимо. Топаем в начале чёткой, тесной колонной, берём один увал за другим. Рельеф не меняется, небольшой общий уклон вверх. Прошли одинокую палатку, наверное, это чей-то лагерь 6500. Начинает мучить жажда, с каждым шагом становится всё нестерпимей. Растянулись. В отличие от памятного восхождения в 1984 году на Корженеву, теперь каждый несёт рюкзак и какой-то общий груз для организации бивуака, мало ли что, вдруг не успеем спуститься к палаткам на 6400. Безуспешно пытаюсь выудить капли жидкости из своей фляги, чай, к сожалению, замёрз. Первый раз со мной такое, просто в такой мороз ещё не восходил. Начинает беспокоить яркое солнце. Выбираемся на горизонтальное поле. Ноги еле волочим. Пить!!! Видна кем-то построенная стенка из снежных кирпичей. Предположительно высота 6700. Стали на привал. Начальники решают натопить воды на примусах, всех мучит жажда. Отдыхаем, на двух примусах топится снег, такое ощущение — для грамма воды надо кубометр снега. Очень медленный процесс. Громко возмущается Загирняк действиями Гриценко Влада, тот посреди пути бросил палатку, решив, что она не нужна. А М.В. тем временем упирался, тащил дальше каркас от этой палатки. Наконец появляется вода в наших кастрюлях, кидаем в воду концентрированный сок, который тоже замерз. Раздают всем по две чашечки (аэрофлотовской) драгоценной влаги. Пью и чувствую, как по мановению волшебной палочки, оживает организм, появляется сила в руках, ногах. Теперь можно идти. Оставляем у этого укрытия всё лишнее: примуса, кастрюли, какие-то продукты. Буквально из-за пары глотков жидкости мы потеряли 2,5 часа. Гребень начал снижаться. По всей видимости, это то место, о котором говорил Гордиенко Вовочка: «Видимости нет, дорога идет вниз — наверное, мы были на вершине». А до вершины отсюда ещё далеко. Хорошо виден крутой предвершинный взлет. Через час опять мучает жажда. Ноги отяжелели. Отдыхать приходится буквально через каждый шаг. Пить!!! С надеждой достаю из-за пазухи фляжку, тщетно — лёд внутри. Ещё несколько мучительных шагов. Ну не могу я больше! Не могу! Внутри я уже сдался, сознание уже не могло переносить муки, а ноги бессознательно тянули тело вверх. Факт, который я не мог объяснить ни тогда, ни потом. Сдавшийся, физически выдохшийся, я безвольно прилагал нечеловеческие усилия и лез вперёд. Предвершинная башня, крутизна снежного склона 35–40 градусов. Мысли мои, туманно расплывчатые, как это ни странно заняты земным, а пересохшие губы шепчут какую-ту ерунду. Склон бесконечен, пытка подъёма. Сил уже нет, и ничего уже нет, и непонятно, чем переставляются ноги. Ползу на четырех костях, благо крутизна склона позволяет. Подъём заканчивается горизонтальной площадкой. Это вершина. Куски скал видны под снегом, здесь Корнеев В.Н., Головинский, Гриценко. В изнеможении валюсь прямо на барельефы Владимира Ильича Ленина. Ребята ходят по вершине, фотографируют. У меня даже не возникла мысль оглядеть панораму с 7000 метров. Корнеев Валерка распоряжается: «Всем быстро вниз, Влад себя плохо чувствует!». Подхожу к краю площадки вершины: ух и круто! Что же меня ждёт в случае срыва при спуске? Направо по спуску широкий безопасный выкат, а вот левее при хорошей скорости можно вылететь на отвес в сторону наших лагерей 4200, 5200. Крадусь на спуске еле-еле, круто, очень боюсь сбить при возможном срыве поднимающегося Загирняка. Это опасение мобилизовало мое уставшее тело и, как только мы разминулись с М.В., ноги мои проскользнули и срыв. Автоматически произвожу зарубание, благо ледоруб был наготове. Скорость скольжения приличная, прикладываю все усилия для торможения. Остановился. Лежу как тряпка. Нет сил даже голову поднять. Всё потратил на самозадержание. Мысленно представляю себя на этом хорошо всем просматриваемом взлете, народу кругом валом. Стыдно. Никто не падает здесь. Поднимаюсь. Ноги совсем не держат. Крутой склон еще не закончился, делаю пару шагов и опять лечу. Опять приходится зарубаться. Лежу. Страшно запыхался, грудь ходуном ходит, пытаюсь выловить в воздухе молекулы кислорода. А где он тут на 7000 метрах? Кое-как спускаюсь до гребня. Дальше простая работа по тропе широченного гребня пика Ленина. Ноги заплетаются. Встречаю Соловьева, он с большим трудом движется вверх, ему тоже тяжело. Дорога моя горбами, вниз идти трудно, по ровному — через силу, вверх совсем невмоготу. Погода великолепная, ветер утихомирился, тепло, на небе ни облачка. Кто был со мной на вершине убежали вперёд, в том числе и больной Гриценко, другие сзади. Перед очередным взлетом на спуске у снежной стеночки отдыхает Костромитинов, при моем приближении он двинулся дальше. Я прилег на его место, с тоской гляжу на этот подъём, как же его преодолеть. Хоть сдавайся. Весь организм раздирает жажда, теперь все мысли об оставленных примусах, там можно натопить воды. Наконец дошёл до наших вещей, сознание как в тумане. Всё во мне вопит: «Воды!». Ее тут никто не готовит, наши торопятся дальше. Корнеев настаивает на срочном спуске. Я упёрся: без питья ни шагу не сделаю. Хорошо Загирняк выручил зажигалкой и тоже задерживаться не стал. С большим трудом разжигаю примус, топлю снег, укрывшись за стенкой из снежных кирпичиков. Вода не успевает толком растаять, как я ее выпиваю. Еле утолил жажду. Набрасываю полный котелок снега и оставляю примус включенным, подойдут наши ребята сверху, будет им питьё. Пошёл вниз. Самочувствие совсем неважное. Подкатила тошнота. Начинаю пугать окрестности. Тут меня нагоняют два болгарина и удивленно на меня смотрят. Через полчаса уже я их настигаю своим черепашьим темпом, они стоят буквой «г» и дуэтом повторяют мой процесс. Потом меня опять стошнило под удивленные взгляды болгар. Ниже пришла очередь моих невольных спутников пугать окрестности. И так мы спускались, мучились, поочередно обгоняя друг друга. Наконец доползаю до наших палаток на 6400. Волшебный напиток — горячий чай! Жаль, что дают его не ведрами, а всего лишь маленькой кружкой. К темноте спускаются последние наши ребята, говорят, что задержались из-за Соловьева, очень тяжело ему было. Так закончился день восхождения.

Аватара пользователя
Шева
Сообщения: 272
Зарегистрирован: 16 май 2013, 10:05
Откуда: Луганск
Контактная информация:

Re: 30 лет Ворошиловградской экспедиции на Памир

Сообщение Шева » 07 авг 2017, 10:35

31.07.87. Подъём не торопили. После труднейшего дня работы можно и отдохнуть. На удивление на высоте 6400 довольно сносный сон. По связи узнаем: группа Волохатых собирается утром выходить с 6100 сюда к нам, а вчера они повторили наш график движения с 3600 на 6100 за один день. Мы не торопясь собрались, по связи согласовали оставляемые на 6400 вещи и снаряжение. Связь у нас действует вне всяких похвал. Пошли вниз. Скоро увидели лагерь 6100 и скопище фигурок. Это наши. Но что-то не торопятся выходить, а ведь у них трудная работа. Спустились до палаток 6100. Поздравляют с вершиной. Мне до сих не верится — я побывал на пике Ленина! В группе Волохатых какая-то растерянно-нервная обстановка. Цымбал жалуется Корнееву В.Н., что руководство совершенно невозможно осуществлять. Группы официально три, соответственно и три руководителя, продукты и грузы распределили с расчетом на всех. А общее командование никто не хочет брать. Почему до сих пор не вышли? Из-за организационных неразберих не готов завтрак. «Да вы что, ребята, быстрее собирайтесь и вверх, иначе вы никуда не успеете», — говорит им Корнеев В. Н. Замотанная хлопотами завтрака, Дениска всем предлагает чай, опять открываются банки с лососем, а рядом с десяток открытых полузанесенных снегом и почти нетронутых. Конфликт с Шалашным: на прошлом выходе, на спуске с 6100 Женя потерял кошку, даже сорвался, полетел немного на крутом снежном склоне, и вот теперь поднялся сюда без кошки и собирается забрать у Костромитинова. К.В.Н. устраивает страшный разнос Шалашному: «Как ты будешь жить дальше, если он (показывает на Кострому) из-за отсутствия кошки сорвётся на спуске и убьется!». Женя психует: «Ни куда не пойду!». Дулепов вспоминает, что заносил на 6100 лишнюю пару кошек (!!!) и клал их в палатку. Дениска говорит: «Я все кошки вчера выкинула наружу и затолкала под палатку». Я кинулся искать кошки, но они куда-то запропастились. Шалашный бастует: «Не надо кошек мне, я вверх не пойду!». Обиделся на Корнеева. Тасуется Осьмак, вчера он вымотался очень, сегодня боится отстать. И тут Волохатых ещё заявил, что пойдут сегодня как можно выше — до 6700. Шурик решил возвращаться с нами. Группа спешно уходит наверх, желаем им успеха. Сворачиваем лагерь, и тут я под самым центром палатки нахожу злополучные кошки, только женщина может так запихать вещь. Спускаемся, проходим траверс, опять крутой спуск. Наст поутру жёсткий. Все как-то легко убежали вперёд, как же тут спускаться. Начинаю сползать чуть ли ни в три такта. Получается долго, плохо ледоруб в рюкзаке, а в руках только лыжные палки. Сажусь на снег и спускаюсь «попслеем», скорость возрастает, со всей силы давлю лыжную палку, скорость не уменьшается. С ужасом чувствую: движение совсем не контролирую, ещё чуть-чуть и срыв в кувыркание и задержаться нечем, палкой вряд ли зарубишься. Но, слава богу, остановился. Аж вспотел от напряжения, палки согнулись под 90 градусов. Выпрямил и опять нервотрепный спуск. Наконец добежали, доползли до площадок 5200. Короткая передышка и дальше вниз. На спуске постоянно боялся: что-то должно произойти, уж очень всё восхождение гладко происходило. На последнем участке снежного склона от 5200 до 4200 какое-то чувство заставило выпрыгнуть на полном ходу из хорошо выбитой спусковой колеи в снегу, и в ту же секунду по моим следам с большой скоростью пролетел камень размером с арбуз. Вскидываю голову наверх — всё спокойно, никакого камнепада. Чудеса. Таким вот загадочно-интригующим моментом закончилось наше восхождение, дальше путь по ровному леднику. На подъёме на перевал Турист плетусь за Загирняком, ему тяжело, а у меня валом сил, но не обгоняю. Луковая поляна. Всё базовое население строятся и мощное «физкульт — привет» раздается на поляне. Нас так поздравляют с горой.

1.08.87. Группа Волохатых благополучно взошла на пик Ленина и смогла спуститься до 4200 на леднике Ленина.

2.08.87. Наконец все собрались в базовом лагере. Корнеев В.Н. возмущался внезапным отъездом Мельника, он был оформлен начальником мероприятия, и Быстрюкова, он в Фанах уговорил Валерку взять его под пик Ленина для проведения научных исследований. Кстати Быстрюков ходил с нами до 5200, снимал с нас показания: пульс, артериальное давление и т. д. На собрании Корнеев требовал наказания Мельника за своеволие. Я заметил вслух: «Одного уже решили наказать, даже голосовали на федерации». (Я имел в виду Жукова).

3.08.87. С нами на поляне стоят лагерем дончане, они ходили на Ленина через Узловую. Путь длиннее, но зато лавинобезопаснее. (Это опровергла катастрофа летом 1990 года, когда на «сковороду», высотный лагерь 5300, свалились тысячи тонн льда и снега, погибло много народу). Маршрут через Узловую для советских команд закрыт, там ходят группы с МАЛа. Были жалобы на воровство снаряжения, продуктов, вот и разделили пути. Дончане вызвали нас на футбольный матч. Кстати, не смотря на великолепную травяную поляну, мяч есть только у нас. Получился прямо высокогорный вариант «Заря» — «Шахтер». Болельщики собрались со всей поляны. Крика, шума было много, матч получился азартным. Мы выиграли со счетом 3:1, два мяча удалось забить мне. Приехал Игорек с Оша с переоформленными билетами. Сворачиваем лагерь. Машиной свозим всё своё на вертолетную площадку МАЛа. Часть груза, не нужного на Коммунизма, отвозим в ближайший поселок. У вертолетной площадки ставим свой лагерь, неизвестно, сколько ждать вертолет. Уезжают домой: Захаров, Мохов, Иванов, Денисова, Люда Краснощекова с детьми. Появляются у нас иностранцы с МАЛа, устраивается «ченч» — обмен подержанных иностранных тряпок на наши советские титановые крючья. Особенно активны у нас краснолучане Корнеев Женя, Андрейцо Саша. Последний постоянно крутиться среди иностранцев. Идут к нам в основном поляки, оказывается, они берут у «западников» снаряжение и толкают его нам, бизнес такой у них.

График-схема_восхождения_на_пик_Ленина.jpg

4.08.87. С утра вертолёт партиями забрасывает нас на поляну Москвина. С Дулеповым сходили в МАЛ к знакомым инструкторам-одесситам Томчику и Ибрагим-Заде, смотрели у них красивейшие проспекты снаряжения. Неплохо живут в МАЛе гиды, в 2-х местных базовых шатрах, состоящих из «гаремчика» и прихожей. Возвращаемся к себе. Нас посетили австрийцы, пытаемся общаться с ними, с трудом вспоминаю немецкие слова. Первый раз в жизни жалею о своем незнании иностранных языков. На удивление Зомарев неплохо изъясняется на английском. Вертолетчики не хотят брать Женьку Зомаренка, мол, детей нельзя на Москвина, еле уговорили. На последний борт не поместились Зомарева Таня и Женя Корнеев, прилетят на следующий день. Мы же летим на поляну Москвина, время полёта 45 минут, сначала по Алайской долине, а затем налево в ущелье. Изредка вертушку ветром с боковых ущелий сильно бросает и опасно сносит к скалам, кажется, вот-вот лопастями заденет. Страшно становится. А вот и громаднейшая стена льда, снега спадающая с Памирского плато, разворачиваемся и делаем посадку на знакомой поляне Москвина. Всё, как и три года назад, а для некоторых и вообще два года. Выгружаем быстро вещи. Теперь наш лагерь на берегу озерца. Занимаемся хозяйственным обустройством. На поляне довольно людно. Это вызывает проблемы с отправлением естественных нужд, на ровном тебя всем видно. Приходится мириться с этим или не ходить в светлое время в туалет вообще. Корнеев оформляет наше присутствие в этом районе.

5.08.87. Утром первым вертолетом прибывают Зомарева и Корнеев Женя, они без проблем провели ночь в МАЛе. Пришёл к нам в лагерь уполномоченный района, ознакомил со всеми распоряжениями, правилами. Оказывается, по решению ФА СССР восходить на пик Коммунизма, можно лишь после любого другого семитысячника. Т. е., Шалашный и Осьмак не имеют право идти на Коммунизма. Женя ударился в истерику, громогласно обвиняя во всех кознях Корнеева Валерку. Я думал, он кинется драться. Женя кричал: «Улетаю немедленно отсюда, и дня не буду тут сидеть!». Корнеев в той же громкости в ответ: «Никто без моей команды не покинет поляну Москвина!». Валера беспокоится за численность наших сборов. Он многих с большим трудом уговорил прилететь сюда. Добровольно изображать присутствие в базовом лагере, когда все уйдут наверх, соглашаются лишь Игорь-начпрод, Зомаревы и Женя Корнеев. Последний прилетел сюда в благодарность Корнееву В.Н. за возможность сходить на пик Ленина, т. к. руководители Краснолучской секции были против, и теперь он с удовольствием просто присутствовал на поляне. Единственная 5А с этой стороны через пик Душанбе закрыта из-за лавинной опасности, да и всё равно этот маршрут теперь предназначен только для иностранцев. Наш маршрут 5Б к.тр. по ребру Бородкина на плато, далее через перемычку Рэма Хохлова на пик Коммунизма. Обстановка в районе сложная, все топчутся одной дорогой. При восхождении на Клару Цеткин ледяным обвалом снесло харьковскую команду во главе с Москальцовым. Чудом выжил лишь наш кадиевчанин Саша Коваль, непостижимым образом за несколько минут до обвала его верёвку руководитель отщелкнул от общей связки. На Фортамбеке уже несколько дней заняты поисками пропавшей двойки. На команду Узбекистана под Бородино сошла лавина, есть пострадавшие. На поляне встретили немцев, у которых наши в марте по безвалютному обмену гостили в ГДР. В честь зарубежных друзей было решено устроить званый ужин. Вместе с подготовкой к выходу пришлось оказывать помощь на кухне, чистил картошку. В этом году очень хрошо обеспечены овощами: свежие помидоры, огурцы, капуста, картошка и вообще деликатес — в пластмассовой бочке вкуснейшие малосольные огурцы. К выходу я готовлю личные карманные пайки: сушеные яблоки, изюм, черносливы, конфеты, шоколад, орехи, на пике Ленина такого обилия не было. Наличие таких деликатесов постепенно привлекло ко мне массу помощников. Случайно завернул к нам уполномоченный района. И Корнеев В.Н. завел разговор о двух хороших парнях, чуть-чуть не дошедших до вершины пика Ленина, т. к. вынуждены были сопровождать заболевшего товарища почти с 7000 м. Валерка имел в виду Шалашного и Осьмака. Ну, лиса Корнеев! Маленькая хитрость дала результат, уполномоченный разрешил выход Шнурочку и Деду. Долго сервировали стол, глотая слюнки, к приходу немецких товарищей, максимально его удлиняя. Между прочем, самодеятели-немцы по экипировке очень похожи на нас, простая, серенькая, потёртая одежонка. И прибыли они сюда, в отличии от всех, пешком через перевалы и ледники. С трудом умащиваемся за столом, всем тесно, сидим бочком. Подают страшный деликатес — жаркое с картошкой и мясом, ну и прочая вкуснятина. Немцы, кроме одного, плохо говорят по русски. Натужно вспоминаю изучаемый в институте немецкий язык. На смешанном немецко-русском языке неплохо пообщались. У Зомарева оказался немецкий коллега — врач. Они сразу стали выяснять подробности работы в больнице. После вкусного обильного ужина с неплохим десертом потекли застольные беседы. Ходила по столу небольшая бутылочка (250 грамм) немецкого спиртного, но мы лишь осмотрели этикетку, да Шалашный на язык попробовал каплю этого напитка. Долго не могли понять, как один из немцев, специалист сельского хозяйства, каждое лето может уезжать в отпуск в горы, вроде же летом самая работа на земле. Кое-как на встречном немецко-русском разговоре выяснили, что он работник теоретического профиля по сельскому хозяйству. Наше интернациональное общение затянулось, а на завтра же назначен ранний выход. Но всё в наших руках, решили перенести выход на середину дня.

6.08.87. Утром закипели подготовительные работы. Учитывая опыт наших высотных восхождений, Корнеев разделил всех на несколько полностью автономных групп, обеспеченных питанием, примусом, палаткой. Каждая группа сама отвечает за себя, т. е. в худшем варианте сама занимается спуском своих заболевших, отставших и т. д. Мне, как всегда, досталось нести палатку. Ну что? Сделали ручкой базе и гуськом тронулись по моренному валу к стенам, спадающим с Фирнового плато. Кажется до них рукой подать. Как сказал Андрейцо: «Минут 30 ходу!». Ровная дорога по леднику промаркирована красными вешками и до стен заняла у нас час времени. С ледника подъём по снежнику, затем неприятный траверс по снежно-ледовому кулуару, кошки не одевали и движемся в вибраме по увалам свежей лавины. Выходим на скалы, лазанье с тяжелым рюкзаком по разрушенным, крутым, 60…70 градусов скалам 3 к.тр. Вдруг сверху застучали камни, крик, прижимаюсь к скале, прямо перед носом в скалу ударяется прилетевший сверху валенок, часть кошки остается рядом, остальное застревает ниже в снежнике. Шнурочек сверху умоляюще просит принести ему упавшее. Чертыхаясь, Костромитинов предпринимает рискованный спуск на снежник за валенком. Ну, а я несу Осьмаку кошку. Вся наша компания растянулась по скальному гребню. А слева по снегу без всяких технических трудностей шпарит чья-то группа и наш Бибаев с ними. Правда они двигаются под нависающими льдами и снегами плато. И их путь завален мощными обвалами. Рискованно там ходить, зато гораздо быстрее. Ну, а мы по скалкам вверх. Добираемся до снежника, на небольшом пятачке сидит часть наших и переобувается в валенки, остальные по чужим перилам выше корячатся на стенке. Спрашиваю у Краснощекова: «Что надо делать? Переобуваться и оставлять вибрам здесь? Или как?». Еле получил утвердительный ответ. Мол, такое распоряжение Корнеева. Не вполне понимаю целесообразность такого решения: здесь валенки менять на вибрамы. Но приказ есть приказ. Всем так всем. Но некоторые пошли дальше в ботинках, Костромитинов, к примеру, и были правы. Сложили ботинки в кучу, связав попарно, и завалили камнями. Подхожу к перилам, ох и тяжело же здесь в окошкованных валенках с рюкзаком даже с жумаром. Аж в глазах темнеет. Вдобавок ещё встречаются узлы на верёвках как назло в самых неудобных местах. Движемся без схватывающего, на отвесе начинаешь перевешивать жумар, вися на одной руке. Кошмар! На последнем участке ещё живот придавило, еле успел выскочить до ровного и упряжку снять. Далее по гребешку несколько метров и на шестиметровой отвесной стенке вижу кусок верёвки. Без верёвки тут бы и не залезть. Под стенкой затасована между камнями каска не нашего производства, подергал её, не вытащишь. Прожумарил стеночку. А Соловьев всё-таки вытащил этот головной убор и протащил через всю гору. Далее путь по простеньким скалам, но уже очень трудно двигаться. Дорога совсем не обозначается, сюда подходит тот опасный путь подъёма-спуска в обход нашего скалолазного варианта. Бибаев так ухитрился более часа сэкономить, но все равно поступил не правильно. Раз вся команда поперлась на скалы — иди со всеми. А так случись, что при обходе и знать никто не будет, где ты пропал. Далее ползём по крутому кулуару, переходящему в крутой гребень. Пытаюсь обойти проталины снега на скалах, не промочить бы валенки. Ох, рано мы переобулись. Большая часть наших молотит впереди. На ровном пятачке падаю на передых, тут же останавливается незнакомый парень, спускается с вершины. Говорит, что с поляны до этого места сборники Союза, гималайцы, добираются за час. Да-а! А я двигался 2,5 часа. Парень сомневается в нашей возможности сегодня выйти на плечо ребра Бородкина. Пожелали друг другу счастливой дороги и двинулись в разные стороны. Скалы кончились. Подхожу к крутому снежнику с навешенной в верхней части веревкой, кое-где под кошками ледок скребётся. Чувствуется капитальная усталость, донимает солнце. Выполаживающийся участок выводит на площадки с палатками — 5500. Сидят наши. Доплетаюсь до них, падаю — блажённый отдых. Долго же меня ждали, даже чай успели приготовить, с удовольствием пью. Корнеев ругает за низкий темп, а я не последний, сзади плетутся Осьмак, Соловьев, Андрейцо и ещё кто-то. Валерка просит не рассиживаться и командует на начало движения. По одному уходят на подъём, через 300 м упирающийся в снежно-ледовую стену, там навешены перила. Жду, когда рассосётся очередь у перил, и тоже трогаюсь вверх. Подошёл рано, пришлось ждать, пока освободят верёвку. Перила крутые, 70…80 градусов, но ничего — ногами упираешься, жумаром подтягиваешься. Грудь ходуном, через шаг-два бессильно повисаешь на верёвке. Одни перила переходят в другие. Вверху иностранцы, они на спуске, терпеливо ждут, когда я закончу подъём. Да-а! Круто, это вам не Ленина. Солнце стало прятаться за гребешки гор, моментально полегчало, резко прибавил темп. Совершенно другое дело, это солнце при тяжёлой работе на высоте очень мешает. Но долго радоваться резвому движению мне не дали. Начал снизу кричать Дулепов: «У кого есть палатка?». Оказывается, Краснощеков вымотался окончательно и требует стать на ночевку. По близости палатка оказалось только у меня. Подождал прихода Дулепова и Краснощёкова. Н.А. брел из последних сил. Подошедший чуть раньше Андрейцо оставил примус и от ночёвки здесь отказался, пошёл выше. С тоской смотрю, как выше уходят наши ребята, сейчас бы идти и идти, солнце не мешает, вдобавок разошёлся. За дальним перегибом вверху видно, где кучкуются наши. До них всего лишь час хода. Если оставлю Дулепову — Краснощекову палатку, то завтра им тащить лишние 6 кг, да ещё примус Андрейцо. Приходится остаться. Тем более усталость уже чувствуется, площадка удобная, видно недавно палатка чья-то стояла здесь. Бойко расширяю место бивуака, растягиваем палатку. Через пару минут уже заурчал примус. Расстилаем кариматы, спальники. Н.А. совсем выдохся, еле двигается. Но ничего — поспим, отдохнём. Жалко соли нет. Вся наша еда от этого теряет во вкусе, пытаемся восполнить это копченым балычком. Я ем его с трудом. Силой заставляю кромсать мясо зубами, у нас и ножа нет. Темнеет, выхожу перед сном наружу, подтягиваю палатку. Вышел-то без кошек и уехал от палатки вниз, хорошо дальше снег неутоптанный и я задержался в нем, а так бы сквозить можно до самой поляны. Спим неплохо.

7.08.87. Утром готовим завтрак, едим, сворачиваем палатку, выйти удалось лишь часов в 10. Вчера я просил передать Андрейцо нашим, что я их сегодня обязательно догоню. Женя с Н.А. не спеша поползли вверх, я же сразу попытался взять хороший темп, пока солнце не припекло. Скоро потерял из виду своих попутчиков. Иду один, поутру не размятым очень тяжело. Пока следы были — ещё ничего, а тут помело поземку. Выперся на бугор, где видел вчера наших, площадок здесь нет, значит, ночевали они выше. Упираюсь в хороший подъём, 60 градусов. Неужели лезть на этот крутяк? Плохо одному, не с кем и посоветоваться. Ветер зло бросает снег прямо в лицо, куда идти — не понятно. И ребят снизу не видно. Может они сдались? Мелькнула мысль: вернуться назад. Стою, размышляю, всего аж тянет назад. И неизвестно, чем бы кончились мои колебания, если бы вверху крутяка не показались спускающиеся люди. Теперь понятно куда двигаться. И я, упираясь всеми четырьмя, полез на этот бугор. После 100 м путь выполаживается, и метель кончилась, наверно я выхожу на вершину «грудей» ребра Бородкина. Подхожу к площадкам, по-видимому, ворошиловградцы ночевали здесь. Далековато от нашего бивуака. Кое-где видны выходы скал. Открывается вид на плато, оно ниже метров на 300. Спусковая тропа хорошо набита. Прохожу мимо отдельно стоящей высотной палатки. Довольно в хорошем темпе двигаюсь по тропе вниз. На плато видны палатки и люди около них, похоже на наших. Но вскоре ниточка людей двинулась навстречу, оказалось это другая команда. Встречаемся, сказали, что ворошиловградцы давно ушли на перемычку Рэма Хохлова и спросили: «Не Дулепов ли я?». Ответил: «Почти Дулепов». И ещё мне передали: «Там, около скалы, слева от тропы они вам оставили кое-что». Гляжу, в конце плато на склоне к перемычке Рема Хохлова вытянулась цепочка людей — это, наверное, наши поднимаются. Подхожу к палаткам на плато и… встречаю Юру Крюкова. Оказывается, он вернулся назад, говорит, не выдержал высокого темпа группы. Между нами состоялся диалог: « — Корнеев не передавал, что мне делать? — Говорил: если успеет Леха, пусть догоняет. — А как быть с палаткой? Он про нее ничего не говорил? — Да они вообще мало про вас говорили. Как-то вскользь обмолвились: пусть догоняют. — А когда они ушли? — Где-то 2,5 часа назад». Что же делать? Чувствую себя великолепно, особенно на фоне совсем замученного Юры. Догонять? Конечно, надо пытаться. И мысли не было отложить выход на следующий день и двигаться уже группой Дулепов, Краснощеков, Крюков. Почему-то думалось про последний отходящий поезд на пик Коммунизма. А как же с палаткой? С грузом вряд ли догоню наших. Они же ушли без моей палатки, значит, как-нибудь поместят ещё одного человека. Оставляю палатку Крюкову, прощаемся и я бодрым шагом, почти бегом, быстро двинулся по тропе ровного, как стол, БПП. А высота здесь 6000 м, вот что значит акклиматизация. Спиной чувствую тоскливую зависть в глазах Юры. Впрочем, пыла мне хватило ненадолго, уж очень выматывает эта однообразная, ровная, снежная равнина. Переставляю ноги уже длительное время, а стена перемычки совсем не приближается. Я уже падал в снег, отдыхал. Тяжело в одиночку бороться с этой изнуряющей работой. Через час движения, когда визуально я ни капельки не приблизился к стене перемычки, в отчаянии остановился. А может не стоит мучить животик? Если так трудно по ровному, а дальше же крутой тяжёлый подъём. И все время надо держать темп, иначе не догоню своих. А заночевать одному без палатки, примуса на такой высоте — смерти подобно. Долго стоял, колебался, смотрел то вверх, где гирлянда наших поднялась уже высоко, то назад. И лишь стыд возвращения перед Крюковым, ведь как фраер быстро и бодро убежал от него и через пару часов приплетусь как побитый щенок, заставила сцепить зубы и пойти дальше. Ну, наконец-то плато кончилось, и я уперся в крутой склон. Единой тропы дальше нет, следы подъёма-спуска как попало. Наст твердый, местами лед, двигаться приходится осторожно. На крутизне в 45 градусов при срыве не задержишься. На встречу спускаются иностранцы, очень похожи на болгар, они кидают вниз рюкзаки, которые летят до ровного плато, сползают сами. Как здесь много болгар, ещё утром и вчера вечером их поили, а Женя угощал сухофруктами на нашем одиночном бивуаке. В очередной раз убеждаюсь, как техническая трудность облегчает движение. Но всё равно тяжело, перехожу с одной дорожки следов на другую. Плохо, нельзя теперь прилечь и отдохнуть. Стена подъёма упирается прямо в небо. Погода, по-прежнему, ясная, солнце достает капитально. Совсем вымотанный, подхожу к гребешку скал и, к своему удивлению, вижу на крохотной площадке Соловьева, Костромитинова. Не думал, что так скоро догоню своих. Хоть я и облегчился на 5–6 кг, но разрыв между нами составлял почти 3 часа. Соловьев раскочегарил примус, решил отдохнуть, подкрепиться, Костромитинов двинулся наверх, а я с удовольствием составил Володе компанию. У него оказалось много деликатесов от иностранцев в виде меда, варенья и прочих вкусностей. Значит, клиенты МАЛа отдавали здесь свои продукты нашим, а ниже мы с Дулеповым уже их подкармливаем совковым продуктом. Готовим с Соловьем суп, подкрепились, отдохнули. С тем темпом, который я вынужден держать с самого утра, без такого вот тайм-аута я бы спёкся. Немного разгрузил Володю. Далее движение по перилам, на таком уклоне жумарить не трудно. Перила очень интересные, местами есть участки, где от верёвки до верёвки приходится метров по 30–40 свободного движения. Дух захватывает, особенно, когда представишь глубину падения в случае ошибки. Приходится красться. Обхожу каменную выпуклость и по верёвке вылезаю на неё сбоку. Далее подъём по снежному склону влево вверх. Снизу это смотрелось как траверс, а на самом деле диагональ хорошего наклона, гораздо опасней, чем в лоб. Больше часа пришлось двигаться по этой довольно опасной крутой диагонали. В самом верху она переходит в горизонтальный траверс. Было пару неприятных моментов, двигаясь по следам, огибаешь скальные выступы, откинувшись рюкзаком в долину. Наконец долгожданная перемычка, видны чьи-то палатки, наши дальше. Еще несколько метров подъёма надо сделать, а ноги совсем не несут. Вижу Костромитинова, он спрашивает: «Палатку несёшь? Нет! Зачем пришел тогда? (Фраза толерантно изменена — в натуре было сказано матерно) Иди назад». Я в изнеможении упал на площадку, не было сил и желания объясняться с этим «великим» альпинистом. Совсем укатали меня эти бега. Вообще-то я чувствовал вину за не доставленную палатку. Но с другой стороны считал, что лучше я здесь без палатки, чем здесь ни меня, ни палатки. Все конечно устали, слишком большие объёмы работ планирует Корнеев. Погода, по-прежнему, великолепная. Нас здесь 13 человек, расселяемся по двум палаткам. Команда в 6 человек в одной палатке. Заходит солнце. Все хватаются за фотоаппараты. Савостиков пытается снимать кинокамерой. Великолепно смотрится гребень завтрашнего маршрута с восходящей слева луной. На вечерней связи узнаем, что Дулепов, Краснощеков, Крюков и Осьмак, который провел ночь в палатках с ивано-франковцами где-то посреди ребра Бородкина, ночуют на плато и на завтра выходят сюда к нам. Ужинаем. Кошки с валенок снял, очень беспокоюсь — не промокли ли валенки, снял с них бахилы. Решил залезть в спальник прямо в валенках, может хоть немного просохнут. Так, обутый, и спал.

8.08.87.Ранняя побудка. В голове всё как в тумане. Какой-то перекус, чай. Непонятный кипешь с участием Савостикова, ему на валенки Корнеев вылил чай. Тесной группой выходим на восхождение. Подъём резко вверх, тропа набитая, хорошая. Тяжко с утра. Постепенно растягиваемся. Савостиков молодец, в таких непростых условиях работает с кинокамерой, забежит в сторону, вверх, вниз. К середине дня начинает доставать солнце. Попадаются люди на встречу, мимоходом поздравляю их с горой. Мучит жажда. Произошла интересная встреча. Поздравил медленно спускающегося парня, А он отвечает: «Заболело сердце, повернул назад». А я возьми и спроси: " А попить ничего нет?». Жажда достигла апогея, терпеть уже сил не было. И парень достает из-за пазухи громаднейшую п/э флягу-бутылку, ей богу литра на два, яблочного сока и протягивает это богатство мне. От такой несказанной щедрости я опешил, стою, даже про жажду свою забыл. А парень с протянутой емкостью — тут из-за моей спины появляется рука и торопливо забирает бутылку, и голос Шалашного благодарит за сок. С удовольствием отпиваем драгоценную жидкость, и Женя оставляет её у себя. Двигаться вверх стало гораздо легче. А парень побрел вниз, далее он совершил ещё одно доброе дело: растирал замерзшую ногу Савостикову. Сказались промокшие в утреннем чае валенки Виктора. Хотя у нашего отзывчивого незнакомца было совсем неважное самочувствие, Андрейцо даже пришлось делать ему закрытый массаж сердца. Утолив жажду, я прибавил в темпе и достал Волохатых. Идём, пыхтим друг за другом. Идёт резкий набор высоты, заранее предвижу здесь проблемы при пуске. Опять жажда раздирает все внутренности. Предлагаю Волохатых передохнуть и подождать Шалашного с соком. Но Женя где-то далеко отстал. Не солоно хлебавши, тронулись дальше. Впереди мощный предвершинный взлет — это вершинная башня, на ней видны точки движущихся людей. Подходим к перемычке в гребне, далее он понижается и резко вверх. Здесь сидят Корнеев, Цымбал, Головинский, давно уже сидят после спуска с вершины. Корнеев, глядя на нас, произносит: «Придётся эту лавочку прикрывать, поздно уже, погода портится, надо людей заворачивать назад». Я испугался, что мне не дадут возможности взойти на пик Коммунизма, а до вершины рукой подать. Я и Волохатых оставили рюкзаки у ребят и помчались, а до этого ползли как мухи. Спустились на перемычку гребня, глянул вправо — там проходит траверс от пика Душанбе, маршрут 5А к.тр. Мама родная! Смотрится их путь сплошной стеной. Как они там траверсируют? Нам с перемычки резко вверх на вершинную башню — путь чуть правее и ниже гребня. Технически очень опасный участок, крутизна 40 градусов. Идёшь по глубоким ступеням в снегу, склон обрывается 1,5 км отвесом на Памирское плато, любая ошибка фатальна. Страховки никакой, лишь вверху при выходе на заснеженные скалы кусок веревки. Здесь встречаем Андрейцо, Кузнецова, говорят: до вершины два шага. Через минуту выходим с Николаем на высочайшую вершину СССР — пик Коммунизма. Погода действительно портится, солнце светит, но все как в дымке, затягивает. Сидим на камнях вершины, отдыхаем, фотографируем друг друга. Здесь здорово не развернешься, не то, что на пике Ленина. На валуне блестят нержавейкой прикрученные таблички, одна с изображением ладьи — эмблемой ВАЗа. Это команда Тольятти притянула. Показываются снизу Савостиков, а затем и Соловьев. Фотографирую их. Надо идти вниз. Спуск на перемычку — очень трудно и опасно. Приходиться контролировать буквально каждый шаг, каждое движение. Передвигаюсь в три такта, хорошо втыкается в готовые отверстия в снегу ледоруб. На каждом шаге я готов задержаться за ледоруб в случае проскальзывания ног. А высота-то 7,5 км, тут и координация не та и заторможенность реакции. По поводу этого участка Цымбал потом говорил: «Странно, на более легких участках страхуемся верёвкой, а тут нет». Благополучно спускаемся до Корнеева. Валерка погнал вниз. Кузнецов и Андрейцо сели дожидаться Соловьева и Савостикова. Молодцы краснолучане — в хорошей форме находятся. А мне теперь каким-то образом надо попасть к палаткам, спуск везде крутой. Прошу Волохатых не убегать, кое-где подстраховать, ну и морально поддержать. Совсем вымотался. Идем пока по некрутому склону, видимость пропала, помело поземку, следы замело, тропы не видно, даже нога проваливаются иногда выше колена. В таких условиях и заблудиться можно. Вдруг проваливаюсь по пояс, задержался руками, вылезаю. Видны следы. Продолжаем движение, Николай впереди. Крутой спуск, опять максимум внимания. Много сил отнимает повышенное напряжение всего тела от опасности возможного срыва. От камешка к камешку, каждый шаг ожидаю: вот-вот проскользнет нога и… всё, закувыркаюсь. Развиднелось. Солнце светит, снег размягчился. Волохатых буквально уговаривает меня двигаться смелее. Опять крутой спуск, Николай свободно сбегает на пятках, я же лицом к склону в три такта, а напарник в это время с кем-то лежит на склоне и ждёт меня. Уже видны палатки на перемычке Рема Хохлова, говорю Николаю: «Тут уже рядом, дойду сам». Спускаюсь теперь один. Ноги совсем не держат, сползаю, шагаю, падаю. Вроде и рядом лагерь, а спуск за спуском. Организм, кажется, уже вымотан до предела. Идут несколько раз позывы к рвоте, но нечем, желудок абсолютно пуст, который день лишь пью горячий чай и ничего почти не ем. До палаток уже кажется рукой подать, а сил ни капельки не осталось. Ну, вот и всё — дошёл до своих! Окружают меня Краснощеков, Дулепов, Осьмак, Крюков. Тут же почему-то Костромитинов, оказывается, он вернулся с полпути. Ник. Алекс. наливает мне кружку чая с настойкой элеутерококка. Потом помогают мне разуться и вползти в палатку. Слышу голос Костромы: «Лучше вообще не ходить на гору, чем возвращаться в таком состоянии». Корнеев, Головинский, Цымбал пошли вниз, ночевать будут на плато, т. к. всем здесь места не хватит. Приходят Андрейцо, Кузнецов, Савостиков, Соловьев и день кончился. Я уже немного оклемался, Соловьев пришел в вымотанном состоянии, аналогично моему. Вечереет. Группа Дулепова собирается к завтрашнему выходу, заправляют примуса и т. д. Штурмовая группа занимает отдельную палатку, у них намечен ранний выход. После ужина отбиваемся.

9.08.87. Ночью возник некоторый шум, переполох устроил Крюков Юра, он перепутал время и встал в час ночи, требовал от нашей палатки примус. Под утро раздавался громкий и недовольный голос Осьмака. Ушли. Наша компания с подъёмом не торопилась. Попили чаю и опять проклятый спуск. Повезло, на первом участке спуска-траверса выбитые замерзшие следы-ступени в снегу. Потом перила. Дальше бочком, ползком доходим до площадки, где два дня назад Соловьев угощал вкусностями. Далее спуск на плато без верёвок, без всего. Первые метры от скал вообще ужас — натёчный лёд. Не то что срыв, даже поскользнуться нельзя, фирн жесткий, моментально разгонишься и не задержишься до самого плато, а это метров 300 по вертикали. Как в том анекдоте: до выката одни уши доедут. Соловей как-то в три приёма прошёл этот технически опасный участок в несколько метров, далее проще — там следы в снегу. Мобилизую все свои силы и возможности, прохожу тоже до снега, конечно менее ловко, чем ребята. Ну, а дальше по следам, тоже не подарок, но уже легче.

График-схема_восхождения_на_пик_Коммунизма.jpg

Очень устают от постоянного напряжения ноги. Наши собрались внизу, ждут меня. Я у того места, где болгары метали рюкзаки на плато, мне что-то свой жалко. Уж как-нибудь. Слава богу, добрался до плато. Начинает буйствовать солнце. По ровной снежной равнине бредём до лагеря на плато, где ждёт нас компания Корнеева. А здесь на плато под пиком Коммунизма оказывается маленький коммунизм. Море продуктов, деликатесов, у МАЛа закончился сезон, и здесь осталось море забросок. Особенно много джемов яблочных, клубничных, разных. Ребята говорят, что этим джемом в аэрофлотовской упаковке все плато усеяно, его сюда вертолётом сбрасывали. Жалко с собой не унесёшь, да и сколько здесь съешь. Мужики знакомятся с содержанием различных красочных пакетов. Подводит незнание иностранных языков. Что, сколько и куда сыпать? В холодную или горячую воду? Далее длинный тяжёлый подъём с плато на «груди». Выбираемся наверх. Привал. Корнеев держит связь с Дулеповым. Решают всё же подстраховать штурмовую группу, остается здесь на ночевку Корнеев, Цымбал, Шалашный и Головинский. (В итоге ребята спустились в тот же день, но позже). Опять все с удовольствием рубают колбасу, я же, по-прежнему, на неё смотрю с отвращением. Двинулись вниз по ребру Бородкина. Ребята довольно быстро движутся. Я же спускаюсь очень не уверенно. Ноги подгибаются, постоянно боюсь сорваться. Здесь самым трудным участком спуска был последний крутой снежник перед скальным гребешком. Двигаться пытался, вставляя ноги в глубокие следы, всё выбирал лучшие варианты и метался по склону вправо-влево. Выбрались на лёгкое место. Решаем быстро пробежать под нависающими массами льда-снега, где не решились идти при подъёме. Болтаться на скальных отвесах совсем не хочется. Но кто-то всё же должен идти и забрать оставленные несколько дней назад вибрамы. Вызвались Андрейцо и Кузнецов. Стальные люди. Мы довольно споро сбежали вниз на ледник, дорога пролегала меж свежих глыб льда-снега, плестись здесь не будешь, поневоле захочешь быстрее это место проскочить. На леднике расслабились, подождали прихода двух Саш с нашими вибрамами. Ох, они там и намучились. Говорят верёвки местами на честном слове держаться, кое-где вообще порваны. Теперь всё, считай восхождение окончено. Пересекаем ледник Вальтера, бредём по морене, я плетусь в самом конце, шёл до базового лагеря часа полтора. В лагере горячая встреча. Приключения в этот день не закончились. Уже умылись, поели, отходим от восхождения на высочайшую вершину Советского Союза. Под вечерние сумерки к нашему «костру» подходит руководитель Ивано-Франковской экспедиции, у него команда по плану восходит на пик Коммунизма. Интересуется: нет ли у нас связи с лагерем на перемычке пика Рэма Хохлова. Корнеев В. отвечает: «Есть». Просят позвать к рации ивано-франковских ребят. Валера вызывает Дулепова, наши благополучно спустились с вершины к палаткам штурмового лагеря на перемычке, в итоге микрофон передается участнику ивано-франковской команды. И начинается тягомотина на украинской мове, типа переклички: «Богдану есть? А Оксану? А где Олесик?». Корнеев терпел минут десять, потом вырвал микрофон и позвал к рации Дулепова: «Женя, посчитай их там». Затем обращается к ивано-франковскому руководителю: «Сколько их должно быть?». Через 20 секунд выясняется — не хватает одного «западенца». Бедному Жене пришлось там, на высоте 7000 м, опять обуваться и идти наверх за потеряшкой. Слава богу, к темноте все уладилось, Дулепов спустил к палаткам отставшего коллегу.

10.08.76. После обеда на Москвина благополучно спускается наша вторая команда: Дулепов, Краснощеков, Костромитинов, Осьмак, Крючков. Ворошиловградская экспедиция строится и приветствует покорителей пика Коммунизма. Всё! Спортивная часть нашего мероприятия закончилась.

Восхождение на 7-ми тысячники летом 1987 года. Ворошиловградская экспедиция.

Взошедшие на пик Ленина:
30.07.87
1. Корнеев Валерий — Ворошиловград
2. Загирняк Михаил — Ворошиловград
3. Гриценко Владислав — Ровеньки
4. Головинский Сергей — Ворошиловград
5. Костромитинов Алексей — Стаханов
6. Соловьёв Владимир — Северодонецк
7. Шевченко Алексей — Ворошиловград
8. Дулепов Евгений — Ворошиловград

Дошли до высот на склонах пика Ленина:
1.Агафонов Виктор до 6150 (Ворошиловград)
2.Мельник Михаил до 6100 (Стаханов)
3.Осьмак Александр до 6100 (Ворошиловград)
4.Шалашный Евгений до 6100 (Коммунарск)
5.Бурлака Александр до 6100 при акклиматизации (Красный Луч)

1.08.87
1. Волохатых Николай — Ворошиловград
2. Цымбал Леонид — Ворошиловград
3. Краснощеков Николай — Северодонецк
4. Денисова Татьяна — Краматорск
5. Савостиков Виктор — Ворошиловград
6. Андрейцо Александр — Красный Луч
7. Кузнецов Александр — Красный Луч
8. Корнеев Евгений — Красный Луч
9. Бибаев Николай — Ворошиловград
10. Захаров Виктор — Ворошиловград
11. Гордиенко Владимир — Черновцы
12. Иванов Анатолий — Ворошиловград
13. Мохов Леонид — Ворошиловград
14. Крюков Юрий — Донецк

Взошедшие на пик Коммунизма:
8.08.87
1.Корнеев Валерий — Ворошиловград
2. Цымбал Леонид — Ворошиловград
3. Головинский Сергей — Ворошиловград
4. Бибаев Николай — Ворошиловград
5. Волохатых Николай — Ворошиловград
6. Шалашный Евгений — Коммунарск
7. Соловьев Владимир — Северодонецк
8. Шевченко Алексей — Ворошиловград
9. Савостиков Виктор — Ворошиловград
10. Андрейцо Александр — Красный Луч
11. Кузнецов Александр — Красный Луч

9.08.87
1. Дулепов Евгений — Ворошиловград
2. Костромитинов Алексей — Стаханов
3. Осьмак Александр — Ворошиловград
4. Краснощеков Николай — Северодонецк
5. Крюков Юрий — Донецк

В последующие два дня партиями вертолетом перелетали с поляны Москвина в Алайскую долину. Там, на околице населенног пункта Сары-Таш, на вертолетном поле устроили палаточный лагерь. Здесь собирали экспедицию: грузы, людей, для дальнейшего движения в Ош на автотранспорте. Время было — посетили Сары-Таш. Зашли в их «забегаловку», глядим, мужики кучкуются и что-то пьют с пивных кружек. Стали в очередь, взяли по кружке. Сделали по глотку. Мама родная, гадость непередаваемая! Оказалось хмельной кумыс. Он идет здесь вместо нашего пива. Потом делились впечатлениями, оказывается, больше 3-х глотков никто не сделал. Ну, а потом автобус в Ош и самолетом с пересадкой до Ворошиловграда. В родном аэропорту экспедицию торжественно встретили. Вот и всё!

Спасибо тем, кто дочитал до конца. Остальным советую прочитать вот этот последний абзац. Особенно путешествующей молодежи: Снимайте, записывайте, запечатлевайте знаковые события своей жизни. Как говорит современная реклама: нет «лайка» — не было события. История Вами творится вот прямо сейчас. Потом будет что посмотреть и вспомнить. А иначе будет, как у меня с рыбалкой. Вроде было, даже понравилось. А что осталось?

7 августа 2017 г. Луганск

Шевченко Алексей тел. +38 066 257-65-61, 072 129-36-04, e-mаil: shag1@i.ua


Аватара пользователя
ADK
Сообщения: 3270
Зарегистрирован: 21 дек 2011, 02:28
Контактная информация:

Re: 30 лет Ворошиловградской экспедиции на Памир

Сообщение ADK » 07 авг 2017, 12:49

Огромное спасибо Алексею Григорьевичу за такой подарок к юбилею восхождения. Как будто вчера это было, а глянь - 30 годков пролетело.

"Будто вчера мела пурга, Выли метели, ... Что же понять давно тогда. Мы не успели. Жизнь, словно сон, Была и ...

phpBB [video]

Аватара пользователя
ADK
Сообщения: 3270
Зарегистрирован: 21 дек 2011, 02:28
Контактная информация:

Re: 30 лет Ворошиловградской экспедиции на Памир

Сообщение ADK » 26 авг 2017, 11:12

Из архива Шевченко.
87-9 За доблестный труд-Путь к вершине.jpg
«За доблестный труд» №37 (338) от 9 сентября 1987 г.
Путь к вершине.
Недавно вернулся из экспедиции, организованной Ворошиловградским обкомом ЛКСМ Украины и облспорткомитетом в рамках военно-патриотической акции «Революционный держите шаг», посвященной 70-летию Великого Октября, инженер-электронщик бюро промэлектроники ОГТ Алексей Дмитриевич Костромитинов. Экспедиция длилась 60 дней. 24 участника совершили восхождение на две высочайшие вершины нашей страны – пик имени Ленина и пик Коммунизма. Как уже соообщалось, в экспедиции принимали участие и вагоностроители. О том, как проходила экспедиция, рассказывает Алексей Дмитриевич Костромитинов.
- Говорят, что восхождение в горы начинается задолго до гор, когда еще альпинисты тренируются в городских спортзалах, когда взбираются на окрестные скалы, когда спортсмен закаляет свое тело ежедневной гимнастикой. И все же, считаю, что для меня лично восхождение началось, когда вдалеке показались необыкновенные по красоте величественные горы Памира. Первой ступенькой к горам стала для нашей экспедиции альпинистская перевалочная база Варзоб, откуда еще 60 километров добирались на машине до начала ущелья Сиама.
Здесь я уже был в 1981 году. Поэтому приятно было, когда узнавал знакомые горы, окрестности, саму базу. В горах время как будто бы останавливается и все меняется очень медленно.
Тот, кто хоть раз побывал в горах, совершал восхождение, тот уже на всю жизнь влюбляется в горы, и всегда его будет тянуть сюда, где до облаков рукой подать, где удивительно синее небо и где можно увидеть летом снег на вершинах. Не передать очарования восхода солнца в горах. В 7 утра золотит солнце вершины гор, и только в 10 утра появляется оно над горами.
Приступили к восхождениям. От более легких - к сложным. Учитывались такие категории сложности, как крутизна, протяженность и наличие объективных сложностей – это преодоление скальных участков, ледовые стены, трещины, гребешки, взлеты и другое. Поэтому мы преодолели путь от 2 до 5Б степени сложности. Так, сложность 5Б – это преодоление километровой отвесной стены Замин Карор, что в переводе значит «пристанище духов», но больше известная среди альпинистов как Ягнобская стена.
К тому же, нашей экспедиции сопутствовали очень тяжелые погодные условия. При восхождении в ливневый дождь нам казалось, что поднимаешься вверх по водопаду. А чем выше поднимаешься, тем сильнее ветер, дождь, переходящий в снег, скалы леденеют на глазах.
После альпинистских соревнований на первенство Украины, которые проходили в Фанских горах, мы перебазировались из Душанбе в город Ош, к центру Памира. А оттуда на машинах через три реревала прибыли к подножью пика имени Ленина на Луковую поляну. Очевидно, назвали ее так потому, что на поляне в огромном количестве растет дикий лук. Там обычно располагается базовый лагерь и оттуда совершается акклиматизационный выход в горы, а также выход по заброске снаряжения и установление промежуточных лагерей. Обычно лагерь устанавливается на расстояние одного дня пути.
Начало восхождения было для нас неудачным. 24 июля начали мы восхождение. Поднялись до промежуточного лагеря на высоту 5200 метров над уровнем моря. И тут началась сильная непогода. Сильный ветер буквально валил с ног, густой снег за ночь засыпал палатку до половины. Три дня просидели мы в палатках и были вынуждены вновь спуститься вниз.
После дня отдыха начали восхождение. На этот раз погода благоприятствовала нам, и мы смогли за один день достичь прпомежуточного лагеря на высоте 6100 метров. Там мы и устроились на ночлег. Несколько человек спали в палатке, а остальные в иглу (снежный домик).
Утром встали, а погода вновь испортилась: туман, усилился ветер, но мы все же решили продолжить подъем и пошли к лагерю, расположенному на высоте 6400 метров.
Нужно сказать, что эта высота очень тяжело сказывается на здоровье человека. На этой высоте в организме человека происходят необратимые процессы, обостряются хронические заболевания, поэтому почти в каждой экспедиции несколько человек по состоянию здоровья возвращаются с половины пути вниз. Так произошло и у нас. Утром инженер-конструктор ОГК-2 М.И.Мельник проснулся совсем больным. Сказалась высота и недостаток кислорода. Поэтому он вместе с другими заболевшими спустился вниз, а мы продолжили восхождение.
Целых 6 часов поднимались мы до промежуточного лагеря 6400. Обессиленные, подошли к лагерю, а отдохнуть не смогли. Палатки полностью замело снегом, да не только снаружи, но и внутри. Очевидно, ветер нашел где-то щель и полностью забил палатки снегом. Вот и пришлось нам вначале выбирать снег из палатки, а потом ставить внутрь включенный примус, чтобы вода стекла. Поужинали. Натопили побольше снега, налили полные фляги и легли спать. Чем выше высота, тем сильнее происходит обезвоживоние организма, и все время хочется пить.
А утром вновь подъем. А если бы кто-нибудь посмотрел в это время на нас со стороны, то, думаю, зрелище было бы необыкновенное. У всех движения плавные, как в замедленной съемке, все делаем медленно. Медленно набираем снег для чая, медленно едим гречневую кашу с молоком. И вновь путь к вершине. Сильный ветер замедлял восхождение, яркое солнце слепило глаза, а внизу под нами клубились грозно облака. Там бушевала непогода: вперемешку с дождем на землю падал снег. И совершенно не видно земли.
Чувствую, что с каждым метром подъема меня оставляют силы. Не хватает воздуха, каждый шаг дается с большим трудом. Вначале оставил по пути термос, потом бросил фотоаппарат, и поднимаюсь все выше и выше. И вот самое сложное место – последние 34 метра у самой вершины, когда делаешь три шага и на четвертом долго-долго приходишь в себя. Но вот, буквально вползаю на вершину. Передо мной – знаменитый барельеф Ленина.
(Окончание следует).

«За доблестный труд» №38 (339) от 16 сентября 1987 г.
Оканчание. Начало в №37 от 9 сентября.
Путь к вершине.
У меня часто спрашивают. Какие чувства испытывал там, на вершине, в момент, когда поднялся к барельефу. Сложное это было ощущение. Даже не радости, а вроде бы кокого-то облегчения, что достиг вершины, своей цели. И еще ужасная усталость. Впервые в жизни я поднялся на пик имени Ленина, впервые в жизни достиг высоты более 7000 метров над уровнем моря. И увидел я только небо над собой, удивительной синевы и чистоты, яркое, ослепительное солнце. А ниже меня лишь горы да сплошная пелена облаков. Я даже не мог себе представить до восхождения, что бывает такое необыкновенное небо без облаков. И еще на вершине сильный ветер, а дышать нечем.
Захотелось скорее вниз. В это время поднялись на вершину альпинисты из Болгарии, затем – француз. Поговорил с болгарами, попытался объясниться с французом на языке жестов и отдельных знакомых слов, но в разряженном воздухе даже говорить было трудно. Я решил отдохнуть и здесь же у подножья барельефа уснул. Через час проснулся и начал спуск вниз.
Каждый знает, что вниз идти труднее, чем вверх. Следы занес снег, солнце слепит глаза так, что даже очки не помогают. Да к тому же страшная жара началась, едва зашел за гребень (эффект солнечной линзы).
При спуске альпиниста преследует еще один неприятный спутник – тошнота. Очень тяжело было спускаться, но подошли к лагерю на высоте 6400 метров и нужно думать о тех, кто идет следом за тобой и кому еще хуже, чем тебе. Поэтому разжигаем примус, натапливаем снег и готовим еду. Нужно сказать, что на вершине мы не смогли пить ни кофе, ни чай, а лишь кисленький компот. Он утолял жажду лучше всего.
Все 22 альпиниста из нашей группы дошли до вершины и удачно спуститься к лагерю на высоте 6400 метров над уровнем моря.
И вот вновь ночь в палаточном лагере на высоте 6400 метров. Вновь ночь с сильной головной болью, когда альпинисты хрипят во сне, задыхаясь от недостатка воздуха.
Утром начали спуск. И удивительно, с каждым метром вниз, возвращались силы, дышать становилось легче.
Когда трудно было идти, ложились на спину, вернее, на рюкзак, и, как на санках, спускались там, где удобно. Следи только, чтобы вовремя затормозить ледорубом.
Подходя к лагерю на 5200 метров, почувствовал себя голодным. Да и не удивительно, ведь каждый несет на себе палатку, весящую до 10 кг, вещи, снаряжение. Лично я нес и палатку и все, что положено, а кто слабее, пришлось разгружать и брать на себя дополнительную ношу, тем более я был руковолителем одной из групп.
В тот же день, 1 августа, спустились мы на Луковую поляну, а второго августа собрали лагерь и на вертолете перебросились на поляну Москвина под пик Коммунизма. Наша группа готовилась подняться на самую высокую гору в нашей стране – пик имени Коммунизма – высота которой 7495 метров над уровнем моря.
У подножья разбили базовый лагерь. А вот от промежуточных было решено отказаться и штурмовать вершину в альпийском стиле, посколько времени у нас было уже в обрез.
7 августа вышли с базового лагеря на поляне Москвина (высота 4200 метров над уровнем моря) и поднялись по ребру Бородкина до высоты 6300 метров. И сделать это было непросто, ведь каждый альпинист опять-таки нес на себе рюкзак и снаряжение общим весом до 20 кг. Группа наша растянулась.
Поднявшись до 6300 метров, мы начали спуск на плато парашютистов (фирновое плато), представляющее собой огромный ледник, свисающий со стены. Когда огромные куски льда откалываются от ледника и падают вниз, то рабиваются они в пыль.
Прошли плато и вновь стали подниматся вверх на перемычку, соединяющую пик имени Хохлова и пик Коммунизма. Высота перемычки 6400 метров. Там разбили штурмовой лагерь, ночевали в палатках. Вновь уже знакомое ощущение, когда не хватает воздуха, когда очень чувствуется усталость.
Утром пошли на штурм вершины. Поднялся до 7000 метров и почувствовал, что дальше идти не могу. Не хватает сил. Пришлось вернуться. Спустился к промежуточному лагерю, упал между палатками, долго отдыхал, а потом разжег примус. Набрал снега и уснул. Проснулся, когда вода почти уже выкипела, стал сыпать кашу и нечаянно перевернул … Пришлось начинать все сначала.
Утром с новой группой начали восхождение на пик Коммунизма.
10 августа в 16.00 впервые в жизни поднялся на эту вершину. Мне рассказывали, что с вершины виден Гиндукуш. Пытался рассмотреть, но оттуда шла облачность, и ничего не удалось увидеть. Зато хорошо был виден пик имени Ленина. Отсюда он представлялся как огромный великан среди карликов.
Вспоминая восхождение, я рад, что переборол себя и поднялся на вершину, что пережил ни счем несравнимое чувство победы над собой. А от этого испытал радость альпиниста, совершившего восхождение на высочайшую вершину нашей страны.
И так, я на пике Коммунизма. На вершине ветра нет, воздушные массы будто застыли. Внизу ледники, снег, а здесь на вершине жарко. Пока поднялся, наполовину разделся. Осмотрелся вокруг, насладился красотой гор, а затем нашел контрольный тур – это такая кучка камней, сложенная пирамикой. Забрал записку тех, кто совершил восхождение до меня и оставил там свою. Это делается для того, чтобы подтвердить свое пребывание на вершине. Нужно начинать спуск, поэтому взял на память камешек с вершины и начал спуск.
Нужно сказать, что спуск с пика Коммунизма очень сложный и опасный. К тому же сопровождают все те непрятные явления, которые альпинист испытывает при спуске с вершины.
Обогнал всю группу и спустился в базовый лагерь первым. Вновь разжигание примуса, таяние снега для питья.
Очень хотелось спать. Ни есть, ни пить не хотелось, а только бы спать. Но нужно подумать о тех, кто более слаб и вскоре придет.
Утром спустились на фирновое плато, затем снова подъем и спуск. Тяжело было спускаться, потому что из пяти человек группы, двоих пришлось полностью разгрузить и трое несли всю поклажу.
И все же, несмотря на все трудности, я счастлив, что совершил восхождения., что увидел красоту гор. В одном месте мы остановились на отдых. Там под горным солнцем подтаивает ледник, и капля за каплей капает настоящая чистая вода. За час можно набрать кастрюльку воды и наконец-то за время восхождения напиться настоящей воды.
Запомнился очень и тот момент, когда вертолетом спустились в долину. Жара стоит до 40 градусов. Мы разделись, блаженно растянулись под солнцем, и тут налетели слепни. Пришлось срочно одевать одежду.
Надолго запомнится и то короткое время, что провели у подножья Памира.
И вот, наконец, мы отправились домой.
Всего я совершил 10 восхождений. И только два из них на вершины свыше 7000 метров над уровнем моря.
Думается, что каждый с интересом вчитывался в строки, рассказывающие о смелых людях, которые стремились не только испытать себя, но и доказать, что человек вообще способен на многое. И для него нет препятствий.

А. Костромитинов.
2017-3 с днем рождения.jpg

Аватара пользователя
ADK
Сообщения: 3270
Зарегистрирован: 21 дек 2011, 02:28
Контактная информация:

Re: 30 лет Ворошиловградской экспедиции на Памир

Сообщение ADK » 21 июл 2019, 18:38

Путь к вершинам на Ленина и на Коммунизма. И так нас встречали.
Вложения
На Ленина.jpg
На Коммунизма.jpg
Со сприехали.jpg


Аватара пользователя
ADK
Сообщения: 3270
Зарегистрирован: 21 дек 2011, 02:28
Контактная информация:

Re: 30 лет Ворошиловградской экспедиции на Памир

Сообщение ADK » 22 июл 2019, 16:45

А для меня подъём на вершину пика Коммунизма состоялся 9го августа. Это была для меня вторая попытка и успешная настолько, что я сам, без смены ведущего, пробил ступени от ночёвок на 6500 до самой вершины.
А за сутки до этого мне пришлось вернуться уже с самого предвершинного плеча. Я просто умирал. Умирал от обезвоживания и обессиливания, что явилось прямым следствием просчётов в тактике восхождения. Но, об этом как нибудь потом. А тогда, на гребне, я вдруг увидел как мираж свою жену Ольгу с дочкой Катей на руках. Ну, прямо, как на иконах рисуют деву Марию с маленьким Христом. И она протягивала ко мне руку с поднятой вверх ладонью, словно останавливая меня. И я решил вернуться. Наскольким тяжело это было, достаточно сказать, что когда до тандема наших палаток оставалось метров пять, на преодоление сего участка мне потребовалось минут сорок. А потом получасовое лежание в тени тандема, уткнувшись мордой в снег.
Очнувшись и поняв, что если я сейчас хоть чего то не съем жидкого и горячего, я начал готовить себе суп. Вначале в одной палатке разыскал примус "Шмель". Во второй - котелок и пакет с концентратом. Как сейчас помню, что это был суп из шампиньонов. Затем долгое разжигание "Шмеля" - кто помнит что это, тот поймёт. А когда вариться супу оставалось несколько мгновений, пирамида из примуса и котелка у меня на глазах медленно наклонилась на бок и упала. В котелке не осталось ничего. Ни капли! А всю жидкость впитал снег. Оствалось только мычать от злости (орать то сил не было). И начать всё сначала.
И, вот когда суп только закипел, я досчитал до пятнадцати, и, во избежание повторения аварии, схватил котелок и выпил залпом этот кипящий раствор жизни. И уснул тут же, на снегу между палатками.
Очнулся от того, что меня кто-то толкает. Открыл глаза и увидел перед самым лицом открытую чью-то ладонь с горкой разных таблеток на ней. И я, как собака, на поднимаясь даже на четвереньки, слизал все до одной. И снова уснул.
Ладонь была Краснощёкова. Он с группой отставших наших товарищей только что поднялся на 6500. По дороге нашли потерянную "буржуйскую" вертолётную заброску, а в ней сублимированное мясо и очень мокрую солёную рыбу! Накормив меня супом и рыбой, мне вернули и жизнь, и здоровье, и силу. Через час я уже готовил чаи для спускавшихся наших восходителей и провожал их вниз.
А утром пробить ступени до вершины, мне уже не представляло никакого труда...
АДК.22.07.19г.
Вложения
Коммунизма.JPG
CIMG4157.JPG
CIMG4156.JPG

Аватара пользователя
Шева
Сообщения: 272
Зарегистрирован: 16 май 2013, 10:05
Откуда: Луганск
Контактная информация:

Re: 30 лет Ворошиловградской экспедиции на Памир

Сообщение Шева » 22 июл 2019, 20:21

А вот так выглядело "7400" 4 августа 1985 г. в исполнении команды альпинистов СК "Химик" г. Северодонецка. На фото ребята еще чуть спустятся по гребню, а потом свернут по ходу налево и будут делать длинный косой траверс к перемычке пика Душанбе. Мне их почему-то жалко. Хотя все у них на спуске прошло нормально. Вот подъем был впечатляющ. Но это уже другая история.
Вложения
85-7 Москвина-Химик 51.jpg

Ответить

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 11 гостей